Волчьи дети Амэ и Юки
Шрифт:
— Теперь все?! Где Юки и Сохэй?
Высунулась девочка с хвостиком на голове:
— Папа Сино-тян говорил, что подвезёт.
— Так они уехали?
Этого девочка не знала и покачала головой. Она сказала лишь о том, что видела. Затем вмешался бритый мальчик:
— Они оба вышли из спортзала.
Танабэ подумал и пришёл к выводу, что они уехали домой.
— Ясно… Вот и славно!
Он с шумом захлопнул дверь салона, крикнул дежурному, чтобы тот запирал двери, и сел за руль. Скоро микроавтобус, шумно разбрызгивая воду, выехал с
В боковой роще царил туман. Моросил дождь.
— Уф… уф… уф… — тяжело дышала Хана.
Она искала сына уже два с лишним часа. В такую непогоду путь в гору давался очень тяжело: каждый бугорок на дороге пытался ей помешать.
— Уф… уф… уф… А!..
Хана поскользнулась.
Хлюп!
Не успела она опомниться, как её нога по колено вошла в лужу, рябившую от капель. От резкого движения отстегнулся капюшон, но Хана бросила его и на четвереньках выбралась из западни. Она пошла дальше, но в резиновых сапогах захлюпала вода. Мерзость. Её нужно срочно вылить.
Хана устало присела на корни ближайшего бука и начала стаскивать с себя обувь. Руки соскальзывали, и первый сапог никак не поддавался. Наконец Хана всё же освободила ногу и потрясла ею. Она так торопилась выйти из дома, что выскочила без носков. Затем она вытряхнула грязную воду из сапога и снова надела его. Даже от таких несложных действий Хана снова запыхалась. Но стоило ей потянуться ко второму сапогу, как…
Шорох. В тумане буковой рощи мелькнул чей-то силуэт.
— Амэ!
Хана подскочила и устремилась прямо к нему. В такой ливень на безвестную гору никакой турист не полезет. А значит, это Амэ. Наверное, сбился с пути и заблудился в лесу. Хана бежала, сражаясь с цепляющейся за ноги травой.
— Амэ!
Шорох. В тумане не разобрать очертаний фигуры, но она похожа на Амэ. Фигура скрылась за деревом: видимо, сын её пока не заметил.
— Постой… Постой! — звала она изо всех сил.
Разросшаяся поросль и молодые деревья мешали Хане, не давая приблизиться. Но с другой стороны, она нашла Амэ и радость придавала сил. Фигура становилась всё ближе, всё отчётливее.
— Амэ!..
«Я так рада, что ты цел и невредим. Ну же, пойдём домой, а потом поехали за Юки. А затем…»
Шлёп!
Хана вступила в лужу, ахнула и замерла.
А затем медленно отвела ногу, обутую в облепленный листвой сапог. Это был вовсе не человек, а взрослый гималайский медведь.
Вш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш! — Дождь резко усилился.
Хана не сводила с медведя ошарашенного взгляда и медленно отступала. Под ногой хрустнула ветка, чавкнула лужа. Наконец Хана упёрлась спиной в ствол — дальше отступать некуда. Глаза отводить тоже нельзя.
Медведь медленно повернулся на звук. С его подбородка свисали капли.
Гималайский медведь оказался куда больше, чем представляла себе Хана. Хотя она и знала, что эти медведи вовсе не такие свирепые
Тело будто окаменело от ужаса. Капли стекали по лицу и падали на землю. Она могла лишь стоять и смотреть на зверя. Хана впервые вживую встретила гималайского медведя.
Когда она только приехала сюда, в администрации ей объяснили, что свободные дома в деревни неспроста: в горах поселились медведи, кабаны и обезьяны. Они часто нападают на людей.
И действительно, Хана слышала, что медведи приходили в деревню и что были раненые. Как правило, напавших на людей медведей и кабанов отстреливают по программе защиты от диких животных. Непосредственную охоту доверили дяде Хорите, и тот несколько раз показывал Хане трупы животных, а затем с улыбкой добавлял: нападут медведи — сразу звони, придёт дядюшка Хорита с ружьём на плече.
Но что бы кто ни говорил, за все семь лет Хана так и не сталкивалась с ними. Более того, они даже в огород к ней не заходили. И хотя причина, скорее всего, заключалась в волчьих запахах Амэ и Юки, женщина всегда думала, что есть что-то ещё. Ей казалось, медведи понимали, где граница их территории, и не пересекали её.
Хане доводилось слышать от деда Нирасаки о временах, когда люди ухаживали за деревенским лесом, но всё равно почти не видели медведей, поскольку обе стороны знали, где проходит эта самая граница. Если Хана, поселившись в горах, случайно передвинула этот рубеж, то ничего удивительного, что медведи обходили её стороной.
Однако сейчас всё по-другому. Хана сама зашла на территорию медведя, пусть и совершенно не нарочно. Если что-то случится, ей останется лишь пенять на себя…
Медведь ещё долго смотрел на Хану. Возможно, прошло лишь несколько секунд, но для неё они растянулись на минуты и часы.
— …
Как вдруг…
Вш-ш-ш…
Дождь резко стих.
— У-у-у, — услышала она.
Из тумана появились два медвежонка и остановились рядом с медведем.
— !..
Хана изумлённо слушала медвежьи голоса.
Один из медвежат мельком глянул на неё, но быстро потерял всякий интерес и вернулся в туман. Второй уткнулся мордочкой в медведя и заскулил, словно просил поторопиться.
Взрослый медведь отводил взгляд медленно и с неохотой, но всё-таки пошёл на зов детёныша и исчез в тумане.
«Медведица. Это была их мать», — подумала Хана.
Наверное, она потеряла детёнышей из-за дождя и искала их по лесу. А теперь, отыскав, успокоилась.
«А как же я? Что я тут делаю?»
— Амэ, — обронила она, внезапно почувствовав облегчение.
Её спина заскользила по буковому стволу, и Хана осела на землю.
— Амэ… где ты?
В себя она пришла далеко не сразу.
Опустился ветер. Голубой свет падал в окно и выхватывал из тьмы очертания парт. Сохэй, дремавший в полутёмном классе, проснулся, зевнул и потянулся.