Волчьи ягоды
Шрифт:
Не было у него желания рассказывать про Карину, но сейчас появилась возможность увильнуть от прямого вопроса. Коротаю интересно будет послушать, может, и забудет он о своем разборе. А если не забудет, то его можно в полуправдах запутать.
— Что за дела?
— Рэкет, «крыши», все такое… Три бригады под ней: две Тяжмаш держат, одна Подвойск. Может, слышал?
— Спортсмены?
— Что-то вроде того.
— И над ними баба?
— Вот я и говорю, что ты будешь смеяться. Хотя это и не смешно.
— Не гонишь?
— Закинь «маляву», узнай…
— Кому
— Сухарю, он за Подвойском смотрит. Его короновать должны…
— Сухарь? Короновать?.. Ну-у…
Не знал Коротай про Сухаря, не слышал, но признаваться в этом не торопился. Он же человек уважаемый, а потому все про всех в подлунном мире знать должен.
— Кара ему на «общак» отстегивает.
— Ты с ней работаешь?
Антон готов был ответить «да». У него завтра свидание с Карой, и он успеет обо всем договориться: она подтвердит его слова, если воры закинут к ней удочку насчет него. Да, он работал с ней, через нее деньги шли в «общак». Вроде бы и неправда это, но ведь Карина положила с его денег пятьдесят «штук» в общую кассу. Это и есть полуправда, если не уточнять, в какой именно «общак» уходили деньги…
Но не успел он ничего сказать. Дверь в камеру вдруг открылась, и вертухай потребовал Антона Кастальского на выход…
Поистине, Карина фантастическая женщина. Сначала секс в камере предварительного заключения, теперь такое же счастье в помещении для допросов. И снова ураган страстей и полное затмение разума…
— Ты сумасшедшая, — проговорил он, глядя, как она оправляет юбку.
Обычно Карина носила брюки, но сейчас на ней деловой костюм с юбкой. И даже очки без диоптрий. Ну да, она же адвокат, у нее даже удостоверение есть… Только за такое удостоверение и адвокатский ордер она сама могла оказаться за решеткой, ведь и то и другое — чистой воды «липа».
— Ты же видишь, ради тебя я готова на все… — улыбнулась она, занимая свое «рабочее» место. — Присаживайтесь, гражданин Кастальский, нечего здесь передо мной маячить.
— Ну и что мне может предложить защита?
— А ты в ней нуждаешься?
— Если серьезно, то мне очень нужна твоя помощь, — тихо произнес он.
— Можешь говорить громче, нас не слушают.
— Ты уверена?
— За деньги можно многое. Но не все — вот освободить никак не получается. Но громче говорить можешь…
— Сухарь где?
— Сухарь?.. Там, где и был…
— Отстегнуть ему надо.
— За тебя.
— За меня.
— Что случилось? — нахмурилась Карина.
— Да так…
— Братва наехала? За то, что на «общак» зажал?
— Э-э…
— Я так и знала.
— Что ты знала?
— То, что добром это не закончится… Был у меня один момент, ну, да ладно… Сильно наехали?
— Да пока только начали…
— Скажи, пусть пишут письма Сухарю. Я с ним уже все решила… Знала, что так и будет, поэтому все решила… В общем, Сухарь отпишет, что ты через него на «общак» отстегивал. Или не было такого? — улыбнулась Карина.
— Э-э… Было.
— Не надо экать. Смотри вперед бодро и уверенно.
— Но как ты догадалась?
— Говорю же, был момент, — уклончиво ответила она.
— Что за момент?
— Да есть один товарищ, утопить тебя хочет. Вдруг ты из тюрьмы не выйдешь, и я с ним тогда буду…
— Кто такой? Шах?
Антон вспомнил атлета со светлыми курчавыми волосами, который заходил к ним в гости. Если бы не Карина, которую Шах побаивался и уважал, он бы сожрал его живьем — столько злости было в его взгляде. Скрытой от Карины злости. Ей он своей неприязни к Антону не выдавал, хотя бы потому, чтобы не выглядеть в ее глазах неудачником. И сам Антон ей ничего не говорил. Но Карина и так все поняла, поэтому ее «авторитетный» друг в их доме больше не появлялся.
— Почему ты думаешь, что Шах? — с интересом посмотрела она на него.
— Ты же говорила, что он в тебя влюблен.
— Ну, это как-то не особо проявлялось… Раньше не проявлялось, а сейчас вдруг загорелось. И дело здесь не только в любви… Он женится на мне, накачает детьми, выдавит из дела в домашнее хозяйство, а делами займется сам…
— А он на тебе женится?
— Он может жениться только на моем трупе. Но я не думаю, что он у нас некрофил, — усмехнулась Карина.
— Да, но под меня копает.
— И до твоего тайника на кладбище может докопаться.
Антон удивленно посмотрел на нее, а она и глазом не моргнула.
— Ты же знаешь, с кем живешь, так что не надо удивляться… Я на твои деньги не претендую, ты в этом можешь быть уверен. Но пятнадцать штук «зеленью» ушли Сухарю. Он думает, что это четверть от всей суммы. Ты уж его в обратном не убеждай…
— Да, четверть… — ошарашенно кивнул Антон.
На самом деле десять «штук» — это что-то около шести процентов от всей суммы, если, конечно, Карина не уменьшила ее на свое усмотрение.
— Все нормально, дорогой, все остальное в целости и сохранности. Сколько там и чего, знаем только ты и я. Вернешься, получишь все сполна… Я с адвокатом говорила. Если судье хорошо занести, он тебе всего два года даст… Но это за мой счет. Исключительно за мой счет… А потом твои деньги станут нашими… Или ты не женишься на мне?
— Что-то подсказывает мне, что у меня нет выбора, — усмехнулся Антон.
— Ты любишь меня?
— Да.
— Ну и зачем тебе тогда выбор? — улыбнулась она и перебралась к нему на колени.
Шальная баба, рисковая, но именно потому он был от нее без ума…
Так уж устроены женщины — нравится им, когда мужчины обращают на них внимание. Даже если это уроды мужского пола, все равно нравится. Но при этом еще возникает желание наказать их за наглые и похотливые взгляды, которые они бросали на Карину. Она одна за своим столиком, а их двое — за соседним. Панас, Смык и Лехан — чуть в сторонке, ведут себя скромно, но внимательно наблюдают за развитием событий.
Бритоголовый здоровяк с маленькими свинячьими глазками поднялся из-за своего стола, подсел к Карине. Ну вот, началось…