Волчица и пряности
Шрифт:
«Значит, такая огромная лапа может вырасти из маленького девичьего плеча? Если это не морок, то что же это тогда?»
Как Лоуренс ни пытался, он не мог поверить в то, что видел. Он подобрал свой мех с водой и плеснул себе на лицо.
– Ты все еще такой недоверчивый. Если ты действительно считаешь, что это морок, почему бы тебе не потрогать и не убедиться? – с полуулыбкой сказала Хоро, в то же время шевельнув лапой, словно приглашала. Лоуренса эти слова разозлили, но в то же время он по-прежнему был охвачен страхом от увиденного. Колоссальная лапа словно испускала какую-то ауру, не позволяющую человеку приблизиться. Хоро снова шевельнула подушечкой лапы. После этого Лоуренс принял решение и подошел к козлам повозки.
«Подумаешь, волчья лапа, ерунда какая! Мне ведь прежде доводилось даже «драконью ногу» продавать!» - сказал самому себе Лоуренс. Но когда он уже был готов коснуться волчьей лапы...
– Ах.
По-видимому, Хоро только что пришла в голову какая-то мысль, и она издала этот возглас. Лоуренс вздрогнул от неожиданности и убрал руку.
– Э! В ч-чем дело?
– Хм, нет, это... погоди-ка немного, а то ты слишком уж потрясенно выглядишь, - произнесла Хоро тоном «ну-что-я-могу-с-тобой-поделать». Лоуренс ощутил стыд пополам со злостью. Но если бы он показал свою злость открыто, это было бы неблагородно. После того как ему, хоть и не без труда, но все же удалось обуздать эмоции, повторяя про себя снова и снова, что он отныне будет держать себя в руках, Лоуренс вновь протянул руку и спросил Хоро:
– Что еще случилось?
– Мм.
Внезапно Хоро с жалостью посмотрела на Лоуренса и сказала совершенно по-детски:
– Ты должен быть нежнее.
Она говорила совсем как избалованный ребенок. Лоуренс усилием воли остановил руку, готовую коснуться лапы Хоро. Переведя взгляд на лицо Хоро, он понял, что она над ним просто смеется.
– Ты такой милый.
Лоуренс решил больше не отвечать Хоро, что бы она ни говорила. Он вновь неуклюже потянулся к ее лапе.
– Ну? Теперь ты мне веришь?
Не обращая на слова Хоро внимания, Лоуренс ощупывал лапу. Он молчал; в первую очередь – потому, что его раздражало поддразнивание Хоро; но была и другая причина. Этой причиной, конечно же, было то, что ощущала его рука.
Ощупывая лапу, растущую из плеча Хоро, он чувствовал кость, огромную и тяжелую, как дерево, и покрывающий ее слой плоти; лапа была жесткая, как рука солдата. Всю лапу, от плеча и до массивных подушечек, покрывала гладкая, длинная и очень красивая шерсть. Каждая подушечка была словно небольшой каравай хлеба. Из мягкой розовой кожи подушечек росли твердые серпоподобные когти.
И лапа, и когти – все это было на ощупь настоящее, на морок совершенно не похожее. Когти были не холодные, но в то же время не теплые; они как будто предупреждали, что их лучше не трогать. От этого ощущения по спине Лоуренса пробежал холодок.
Лоуренс сглотнул, и у него вырвалось:
– Только не говори, что ты вправду бог.
– Я не бог. Даже ты мог бы понять, глядя на размер моей лапы, что у меня просто более крупное тело. Мм... и вдобавок я еще умнее, чем все мои товарищи. Я Хоро, волчица Хоро Мудрая.
Девушка хвасталась своим умом как ни в чем не бывало и надменно поглядывала на Лоуренса. Она вела себя в точности как обычная девушка-озорница. А нереальная картина – звериная лапа, растущая из человеческого плеча – не давала поверить, что она зверь.
При взгляде на нее любому стало бы ясно, что она отличается от других отнюдь не только более крупным телом.
– Эй, ну так что?
Хоро повторила вопрос, но Лоуренс все никак не мог привести в порядок свои мысли. Все, что он мог – это неопределенно кивнуть.
– Но... настоящая Хоро сейчас должна быть в теле Ярея. Я слышал, Хоро вселяется в человека, который срезал последний сноп пшеницы...
– Ха-ха-ха, я волчица Хоро Мудрая, и я отлично знаю, на что я способна, а на что нет. Если говорить точно – я живу в пшенице. Без пшеницы я жить не смогу. Да, во время сбора урожая я действительно пряталась в последнем снопе и не могла сбежать оттуда. Пока люди смотрели, не могла сбежать. Но есть одно исключение.
Лоуренс слушал, в то же время поражаясь про себя тому, что Хоро выговорила это все на одном дыхании.
– Если где-то рядом есть другой сноп пшеницы, больше, чем последний срезанный, я могу перейти в него, не беспокоясь, что меня увидят люди. Селяне ведь говорили это, верно? Если ты слишком жадный, ты не сможешь поймать бога урожая, и он уйдет.
Пораженный, Лоуренс кинул взгляд в угол повозки. Там примостился сноп пшеницы, тот самый, что ему подарили жители горной деревушки.
– Короче говоря, так все и случилось. Думаю, я могу называть тебя своим спасителем. Если бы не ты, я не смогла бы сбежать из деревни.
Лоуренс по-прежнему не до конца еще поверил словам Хоро; но когда она проглотила еще несколько зерен пшеницы и ее рука вернула прежнюю форму и размер, это сказало само за себя. Слово «спаситель» Хоро произнесла с ноткой вызова в голосе. Тут у Лоуренса появилась идея, как он может взять верх над Хоро.
– Если так, то я вполне могу отнести эту пшеницу обратно в деревню. Без бога урожая у селян наверняка будет много трудностей. Ярея и других здешних жителей я уже очень давно знаю, и я не желаю видеть их в беде.
Хотя эти слова Лоуренс произнес сразу, как только они пришли ему в голову, поразмыслив чуть-чуть, он понял, что сказанное им не так уж неверно. Если Хоро действительно была той самой Хоро, то с ее уходом деревню ждут плохие урожаи.
Впрочем, эти мысли вылетели из его головы немедленно. Хоро смотрела на него так, словно ее только что бросили.
– Ты... ты шутишь?
Хоро смотрела с потерянным выражением лица, совсем не похожим на то, какое было только что, и на какое-то мгновение тронутый этим выражением Лоуренс заколебался.