Волчица и пряности
Шрифт:
– Говорю тебе, когда-нибудь мое терпение лопнет, и я тебя отшлепаю.
– Еслисможешь. Да ладно тебе, лучше скажи, ты куда идешь?
Глядя на Хоро, чьи глаза уже осоловели от сонливости, хоть губы и шевелились, Лоуренс подошел к ней, словно не зная, что делать дальше. Затем, укрыв Хоро одеялом, он сказал:
– Если б мы просто проехали эту деревушку, это не имело бы значения, но, похоже, мы тут на несколько дней задержимся. Так что я пойду нанесу визит вежливости здешнему старейшине. И потом, может, он знает, где монастырь.
– ...Может быть.
– Только и всего. Так что веди себя хорошо и спи.
Хоро натянула одеяло до подбородка и кивнула.
– Но никакого подарка не будет, - добавил Лоуренс.
– ...Ну и ладно.
Хоро чуть приоткрыла глаза и, словно уже отправляясь в страну сновидений, полусонным голосом добавила:
– Лишь бы ты вернулся невредимым...
Хотя Лоуренс ни мгновения не сомневался, что это очередная ловушка Хоро, от этих неожиданных слов он растерялся.
Уши Хоро дернулись, выдавая ее восторг.
Подарка не будет, но, по крайней мере, она насладилась глупым выражением лица Лоуренса.
– Я сплю, спокойной ночи, - с этими словами Хоро медленно спрятала голову под одеяло.
Лоуренс безнадежным тоном ответил:
– Спокойной ночи.
Взяв с повозки немного пшеницы и ссыпав ее в подходящие по объему мешочки, Лоуренс узнал у владельца постоялого двора, где дом старейшины, и вышел.
Похоже, появление посетителя в столь холодный зимний день пробудило небывалый интерес у местной детворы. Едва завидев, как Лоуренс открывает входную дверь, собравшиеся перед постоялым двором дети кинулись врассыпную.
По словам владельца постоялого двора, весной и осенью, во время праздника сева и праздника урожая, посетителей в деревню приезжало множество. Однако этот конкретный постоялый двор располагался в стороне от главных улиц, и гостей здесь всегда было немного. Ну а сейчас, помимо Лоуренса и Хоро, здесь вообще постояльцев не было.
Жилище старейшины деревни Терео находилось недалеко от главной площади – это было самое большое здание в ближайшей округе. Фундамент и первый этаж здания были каменные, второй и третий этажи – деревянные; в целом вид был весьма величественный.
Входная дверь жилища старейшины, как и у церкви, была окована железом. На окантовке можно было разглядеть сложный орнамент.
На двери висел молоточек в форме не то змеи, не то ящерицы; откровенно говоря, едва ли у его создателя был хороший вкус.
Впрочем, скорее всего, молоточек был сделан в форме божества, которому поклонялись местные жители. Вообще, количество божеств, имеющих вид змей и лягушек, в языческом мире было на удивление велико.
Раздумывая об этом, Лоуренс постучал в дверь молоточком и громко спросил:
– Прошу прощения, кто-нибудь дома?
Вскоре дверь отворилась. Перед Лоуренсом стояла женщина средних лет в запачканном мукой фартуке и со снежно-белыми от муки же руками.
– Иду, иду! Кто там?
– Прошу простить мое вторжение. Я Крафт Лоуренс, бродячий торговец...
– Ох ты ж! Эй, Старый!! Здесь этот, о котором все говорят.
Лоуренс был несколько ошарашен, когда его перебили на полуслове; однако женщина, не обратив на это ни малейшего внимания, воззвала еще раз: «Старый!» - и удалилась в дом.
Оставленный женщиной в одиночестве, Лоуренс, хоть и знал, что никто на него не смотрит, все же прокашлялся, пытаясь восстановить самообладание.
Прождав в одиночестве несколько минут, он увидел наконец, что женщина возвращается в сопровождении старичка с посохом.
– Смотри! Это же он, да? – сказала она.
– Госпожа Кемп, это очень невежливо по отношению к гостю.
Хотя Лоуренс расслышал весь разговор до последнего звука, он, разумеется, был достаточно разумен, чтобы не сердиться. Вообще говоря, в торговых делах никто не бывал так полезен, как жизнерадостная болтушка-селянка.
С этой мыслью Лоуренс широко улыбнулся стоящим перед ним людям.
– Прости, прости, это было невежливо. Я Сему, старейшина Терео, - представился старик.
– Рад познакомиться. Я Крафт Лоуренс, бродячий торговец.
– Так, госпожа Кемп, почему бы тебе не вернуться в кухню и не продолжить работать вместе со всеми... ох, прошу меня извинить. Визит путешественника в такое холодное время года – такая большая редкость, что все жены, которым смертельно скучно, сейчас только об этом и говорят.
– Надеюсь все же, что они не говорят обо мне дурно.
Издав смешок, Сему предложил:
– Пойдем где-нибудь внутри присядем.
С этими словами он направился в глубь дома.
Прямо вперед от входной двери шел коридор. Из большой комнаты в конце коридора доносился смех.
От рассеянной в воздухе муки у Лоуренса защипало в носу. Скорее всего, женщины там, в комнате, смеялись и болтали, замешивая тесто из муки нового урожая и готовясь печь хлеб.
Такую картину в деревнях можно было наблюдать часто.
– Если ты пойдешь в ту дальнюю комнату, весь станешь белый от муки. Пожалуйста, сюда проходи.
С этими словами Сему подошел к одной из дверей и, открыв ее, пригласил Лоуренса войти в комнату первым, после чего зашел сам.
Войдя в комнату, Лоуренс застыл как громом пораженный.
У противоположной стены стоял шкафчик, вокруг которого свернулась кольцами огромная змея.
– Ха-ха-ха, не бойся, она не живая.
Услышав это, Лоуренс пригляделся повнимательнее. Тогда он заметил, что чешуйки, от которых, казалось, исходило черное сияние, были высохшими, а само тело покрыто множеством морщин. Скорее всего, это была высушенная на солнце змеиная кожа, которую чем-то набили и сшили.