Волчица и пряности
Шрифт:
Даже если здесь, в Терео, они не узнают, где находится монастырь, и не найдут никаких других зацепок, все равно, вероятно, они доберутся до Йойтсу не позднее лета.
Задумывается ли Хоро, что она будет делать потом?
Договор между Лоуренсом и Хоро был заключен лишь на словах, но все же это был договор; и согласно ему, Лоуренс должен был доставить Хоро на родину.
Вперив взор в потолок, Лоуренс вздохнул.
Разумеется, он знал и понимал, что путешествия всегда сопряжены с расставаниями.
И все же... не только таланты Хоро, но и все их бесконечные пикировки, когда они вдохновенно перебранивались между собой, и просто общение – все это привело к тому, что теперь Лоуренсу словно что-то стянуло грудь, едва он подумал о том, что скоро его путешествию вместе с Хоро придет конец.
Тут Лоуренс закрыл глаза и приулыбнулся в ночной темноте комнаты.
Если торговец начинает думать о вещах, не связанных с торговлей, ничего хорошего из этого не получается.
Это был еще один урок, который Лоуренс усвоил за семь лет занятия своим ремеслом.
Сколько денег оставалось в его кошеле – вот что должно было его заботить.
Как удержать в разумных рамках вечно стремящуюся набить живот Хоро – вот о чем он должен был думать.
Снова и снова перемалывая внутри себя все эти мысли и чувства, Лоуренс наконец почувствовал сонливость.
Ничего хорошего в этом не было.
По правде сказать – совсем ничего хорошего.
Одеяла казались старыми тряпками, которые кто-то сварил в котле и теперь разложил сушиться. От ледяного утреннего воздуха они не спасали совершенно.
Пробудившись от собственного чихания, Лоуренс понял, что новый день наступил.
Сейчас, казалось, кусочек тепла, хранящийся под одеялом, был ценнее тысячи золотых монет; но соответствующей прибыли это тепло принести не могло.
И потом, тепло было бесенком, посланным дьяволом, чтобы поглотить время Лоуренса; с этой мыслью Лоуренс решительно сел. Кинув взгляд на соседнюю кровать, он убедился, что Хоро уже давно встала.
Хоро стояла к нему спиной, опустив голову, словно была чем-то занята.
– Хо...
Лоуренс остановился на полуслове, увидев ее хвост. Шерсть на хвосте вздыбилась; никогда прежде Лоуренс не видел хвост Хоро таким большим.
– Что... что случилось? – с огромным трудом выдавил из себя Лоуренс. При этих словах уши Хоро коротко дернулись, и она наконец повернула к нему голову.
В синеватом утреннем воздухе дыхание Хоро выходило изо рта белыми облачками.
В глазах ее стояли слезы; в руке Лоуренс увидел маленький круглый плод, от которого она, судя по всему, только что откусила.
– Ты его съела, э?
Услышав эти слова и увидев, как Лоуренс едва сдерживается, чтобы не засмеяться, Хоро высунула язык и, кивнув, выговорила:
– Что... что это такое?..
– Их вчера принесла жена трактирщика, когда мы с тобой пришли. Она сказала, это хорошо помогает при похмелье.
Хоро зажмурилась – вероятно, из-за того, что часть мякоти все еще оставалась у нее во рту – затем сглотнула, шмыгнула носом и, вытерев рукой глаза, заявила:
– Думаю, эта штука бы меня протрезвила, даже если бы я пила сто лет без перерыва.
– Ну, судя по твоему виду, этот фрукт вправду действует.
Наморщив брови, Хоро запустила надкушенным плодом в Лоуренса и нежно погладила свой все еще распушенный хвост.
– Можно подумать, что у меня все время похмелье, - сказала она.
– Вот и хорошо. Кстати, сейчас пока что холодно.
Лоуренс обнаружил, что плод, который в него запустила Хоро, был фактически уже половинкой плода. Съесть половину такой кислой штуки за один укус, к тому же не подготовившись к этому заранее – Хоро, несомненно, испытала невероятное потрясение. Конечно, то, что она сумела не завопить, впечатляло; но, впрочем, скорее всего, она просто была не в состоянии издать ни звука.
– Холод – это ладно, - ответила Хоро. – Больше меня беспокоит, что ни один человек в этой деревне до сих пор не выбрался из постели.
– Ну, многие навернякауже выбрались... хотя лавки здесь, похоже, открываются поздно.
Встав с кровати, Лоуренс подошел к окну и открыл ставни, настолько хлипкие на вид, что, казалось, они и дуновения ветерка не способны выдержать. Выглянув наружу, Лоуренс убедился, что на утопающей в тумане площади нет ни души.
Лоуренсу, привыкшему видеть, как на городских площадях местные и пришлые торговцы толпятся и толкаются за пространство для ведения дел, здешняя площадь казалась особенно пустой и унылой.
– Я предпочла бы более оживленную атмосферу, - заметила Хоро.
– Я тоже.
Закрыв окно и повернувшись, Лоуренс заметил, как Хоро медленно заползает обратно под одеяло с явным намерением поспать еще.
– Я слышал, Единый бог создал наши тела так, чтобы нам приходилось спать всего один раз в день.
– Да, только я волчица... уаааа, - Хоро зевнула. – Никто еще не встал, так что и нам нечего делать, кроме как спать, верно? Если мы сейчас не будем спать, мы только сильнее замерзнем, да еще и проголодаемся.
– Да, в конце концов, в этот сезон в деревнях не так оживленно. Хотя все равно странно.
– О?
– Нет, ничего. То, о чем я думаю, тебя вряд ли заинтересует... я думаю, какой же доход у здешних жителей.
Хоро сперва заинтересованно подняла голову, но, услышав последние слова Лоуренса, вновь спряталась под одеяло.
Наблюдая за Хоро, Лоуренс слегка улыбнулся. Поскольку делать все равно было нечего, Лоуренс решил потратить время на раздумья.
Конечно, в это время года у земледельцев не было нужды гнуть спины в полях; однако селяне, достаточно богатые, чтобы позволить себе побездельничать после окончания сезона урожая, встречались очень редко.