Волчица и пряности
Шрифт:
Так или иначе, Ив, похоже, почувствовала правду в словах Лоуренса.
— Странная причина, однако. А я-то была уверена, что тебе нужны сведения о торговле мехами.
— Ну, я ведь торговец, так что и мимо этих сведений не пройду, если смогу заполучить. Но это опасно, и моя спутница против, — Лоуренс чувствовал, что любые неуклюжие трюки перед Ив ему только навредят.
— Его комната действительно битком набита книгами, которые передавались из поколения в поколение. Я слышала, что его мечта — только сидеть и целыми днями их читать, больше ничем не заниматься. Он постоянно всем говорит, что собирается уйти с поста делопроизводителя Совета Пятидесяти.
— Вот как?
— Именно так. Он всегда был не очень общителен, но его должность означает, что он знает в Совете все входы и выходы, так что к нему все время хотят подлизаться разные люди. Если ты сейчас попробуешь просто взять и заявиться к нему, он даст тебе от ворот поворот мгновенно.
Невероятно, но Лоуренсу удалось нейтральным тоном произнести «ясно»; впрочем, он сомневался, что Ив сочтет его таким бесстрастным, каким он пытался казаться.
Ведь Ив намекала, что может свести его с Риголо.
— О, ну что ж. Если этотебя интересует — я немало торгую со здешней церковью. А Риголо, видишь ли, работает в церкви писцом. Я его давно знаю.
Лоуренс ни о чем не спрашивал.
Если он начнет расспрашивать, есть опасность, что приоткроются его мотивы, и Ив без особого труда сможет их разглядеть.
Поэтому он лишь сказал чистую правду.
— Я буду тебе в высшей степени признателен, если ты мне поможешь увидеть эти записи.
Уголок рта Ив как будто еле заметно дернулся; но нет, должно быть, Лоуренсу показалось.
Похоже, что-то в этом разговоре ее веселило.
— Ты не собираешься меня спросить, чем я торгую?
— Ты не стала расспрашивать, чем занимается моя спутница, так что я отвечу любезностью на любезность.
Этот разговор заставлял Лоуренса нервничать — но совершенно по-другому, чем во время бесед с Хоро.
Но все же это увлекательно, подумал он про себя; и когда в комнате раздался смешок, Лоуренс не сразу сообразил, что издал его он сам.
— Хе-хе-хе. Отлично. Просто превосходно! Сколько я надеялась, что встречу молодого торговца со спутницей, и я так рада, что заговорила с тобой, Лоуренс! Не знаю, так ли ты примечателен, как кажешься, но ты явно не какой-нибудь мелкий лоточник.
— Твои комплименты — большая честь для меня, но я бы попросил потерпеть чуть-чуть, прежде чем пожать мне руку.
Ив ухмыльнулась.
Ее ухмылка настолько напомнила ему кое-кого, что он почти ожидал увидеть высунувшийся из-под губы клык.
— Я знаю, что ты не какой-нибудь трусливый дурачок, — сказала Ив. — И твое лицо с самого начала было совершенно нечитаемым. Вижу теперь, почему старый Арольд тебя любит.
Лоуренс принял лесть.
— Что ж, вместо вопроса, чем ты торгуешь, могу я спросить кое-что другое?
Ив продолжала улыбаться, но Лоуренс видел, что до глаз эта улыбка не доходила.
— И что именно?
— Сколько стоит твоя услуга? — Лоуренс кинул пробный камешек в черный бездонный колодец.
Насколько он глубок? И есть ли там, внизу, вода?
И эхо вернулось к нему.
— Я не прошу ни монет, ни товаров.
Лоуренсу показалось, что ее мучает жажда; но тут же она протянула ему кувшин и продолжила.
— Все, что я прошу, — чтобы ты и дальше беседовал со мной.
Вернувшееся эхо оказалось слюняво-сентиментальным.
Лоуренс очистил лицо от всяких следов эмоций и бесстрастно рассматривал Ив.
Та хихикнула, потом пожала плечами.
— Ты хорош, да. Но — нет, я не лгу. Вполне естественно, что тебе это кажется странным, но когда есть кто-то, с кем я могу поговорить, не скрывая, что я женщина — да еще и торговец в придачу, — это стоит дороже, чем золотая лима.
— Но дешевле, чем румион?
То, как она среагирует на небольшое поддразнивание, покажет твердость ее духа.
Ив, похоже, понимала это.
— Я торговец. В конце концов, деньги — то, что важнее всего, — с жесткой улыбкой ответила она.
Лоуренс рассмеялся.
С подобным собеседником он мог с легкостью и всю ночь напролет болтать.
— Но я не знаю, что из себя представляет твоя спутница. И предпочитаю, чтобы нашим разговорам никто не мешал. С угрюмым собеседником любое вино становится невкусным.
Лоуренс покопался в своей памяти. Ревнует ли Хоро по подобным поводам?
Вроде бы пастушка Нора ее изрядно раздражала, но разве это было не из-за рода ее деятельности?
— Не думаю, что здесь будет проблема.
— О? Нет ничего загадочнее сердца женщины. Я и сама ничего абсолютно не понимаю, о чем они между собой говорят.
Лоуренс раскрыл было рот, чтобы ответить, но передумал.
Ив усмехнулась.
— Все же я здесь по делам. Я не могу позволить себе терять время, но если мы поладим, я буду очень рада нашему знакомству. На вид я, может, неприступная, но –
— …Но на самом-то деле ты общительная и разговорчивая, верно? — подхватил Лоуренс.
Ив рассмеялась; ее плечи сотряслись радостно и совершенно по-девичьи, вопреки тихому, хриплому голосу.
— Ха, именно так.
Ее слова звучали обыденно, но в них слышалась искренность.
Лоуренс понятия не имел, как одинокая женщина могла вступить на путь торговца, но любая женщина, способная плавать в водоворотах алчности, составляющих саму суть мира торговли, была силой, с которой следовало считаться. Несомненно, обычных разговоров она избегала просто из самозащиты.
Отхлебнув из кувшина, Лоуренс встал и направился к лестнице.