Волчий отрок. Ослеплённый светом

Лисай Анаис

– Тише. Тише, дурак, – сказала она, дотрагиваясь до шерсти. – Ну, какой же ты дурак.

Михею не понравилось, как она вновь назвала его дураком. Какой он дурак, если наконец-то стал волчьим отроком? Это она дурочка, что подошла к нему. Вырколак оскалился, Кира отшатнулась и упала на спину. В её глазу заблестел страх, неподдельный, животный. Вырколак медленно приближался к ней, она отползала. Михей хотел слышать её мольбу, но она молчала, а страх, который промелькнул, быстро испарился, сменившись уверенностью, бесстрашием. Глупостью. Глупая девчонка. Он преподаст ей урок.

«Как

смело, Михей, – протянула ларва. – Не боишься, что она не захочет смотреть тебе в глаз?» Михей опешил, вырколак остановился, уставившись на Киру, беззащитную, но смелую. Что вообще с ним происходит? Что он творит? Вот так вырколак берёт над ним верх?

«Вырколак – твоя часть. Не отрицай её», – прошептала ларва, усевшись рядом с ним.

Это не могло быть правдой. Чудовище захватывало его, поглощало. Он должен противиться ему.

«Просто прими его. Станьте едиными. Тебе будет проще». – «Нет. Никогда». – «Тогда ты будешь страдать, пока он не поглотит тебя».

Ларва схватила морду вырколака обеими руками, зажала в ладонях и поцеловала в нос. Вспышка боли ослепила Михея. Она пробежалась по всему телу. Ощущение было новым, но таким же болезненным, как превращение в вырколака. Перед глазами всё закрутилось и потемнело. Мир стал приобретать краски; цвета ярко горели; появилась чёткость. Мир сиял, и это сводило с ума. Виски сжала острая головная боль. Вырколак и Михей распластались на земле, а после скрючились. Тело вновь менялось, и это приносило боль.

Он стал собой. Свернувшись калачиком, Михей лежал посреди тренировочного плаца. Ветер обдувал его кожу, словно кусал. Михей сжимался, чтобы согреться, а из глаза текли слёзы. Тело пробивала ломота. Голова кружилась.

На него упал плащ. Михей поднял голову и увидел Влада, стоящего над ним с протянутой рукой.

– Прикройся, – спокойно сказал он. В его голосе была отеческая теплота. – Ты молодец.

– Кира! Марчел! С ними всё в порядке? – глухо спросил Михей, не своим голосом, низким и хриплым, словно он не говорил долгие годы. Он попытался подняться на руках, но упал, распластавшись перед Владом.

– Отделались лёгким испугом. – Влад махнул рукой. – Сильнее пострадали гвардейцы.

– Я не хотел. – Михей уткнулся взглядом в землю. – Это вырколак.

«Лжец!»

– Ничего. Ты научишься им управлять.

– Я доказал? – Михей уставился на Влада. Наверное, в этот момент он походил на жалкого щенка, который хотел, чтобы его погладил хозяин.

– Доказал. – Влад улыбнулся. – Точно доказал.

Михей криво улыбнулся в ответ, принял руку и поднялся, кутаясь в плащ. Его взгляд пересёкся со взглядом госпожи, которая единственная осталась на плацу. Она внимательно наблюдала за ним, и Михей не мог понять, что у неё на уме. Даже тень лидерца пропала, словно его способность испарилась. Её чёрные волосы развевались на ветру, а верхняя губа была разбита – капли крови на белоснежной коже зачаровывали, напоминая о желании уничтожить её. С обращением оно не прошло, лишь притаилось. И это пугало намного больше, чем пустой взгляд госпожи. Намного больше. Его чувства больше не принадлежали ему.

Глава 2.

Больше

никто не посмел сомневаться, что Михей и есть волчий отрок. История о произошедшем на тренировочном плацу разлетелась по Верчице со скоростью воронов и обросла подробностями, которые не имели ничего общего с правдой. В рассказах вырколак стоял на двух лапах, возвышаясь над всеми словно гора. Он разорвал гвардейцев пополам, а после сожрал кишки. Усмирить его смогла только молитва, когда и госпожа, и жуд Влад, и герцог упали на колени перед ним. Откуда сплетникам пришёл последний образ, Михей не мог понять, настолько нелепым тот был. Но любые попытки пресечь эти слухи заставляли их расползаться с ещё более причудливыми подробностями. Обитатели Верчице боялись его, как и он сам.

Следующие несколько недель прошли в попытках приноровиться управлять вырколаком. С каждым обращением Михею легче давался призыв, хоть и наполнен он был болью. Каждый раз единственным его желанием, пока он превращался в вырколака, было умереть. Про себя он молил Босору о смерти, но богиня была глуха к его просьбам. Возвращение же в своё тело давалось с трудом и причиняло неимоверный ущерб: если вырколак не убивал хоть кого-то, то он громил всё вокруг. После нескольких неудачных попыток занятия под присмотром Марчела, Жужанны и Киры перенесли за замковые стены. Ни госпожа, ни Влад не участвовали в тренировках. Им было достаточно, что он каждый раз возвращался. Истощённый, измученный и удручённый.

– Может, сегодня пропустим истязание? – спросил Михей, прикрываясь ладонью от солнца.

Яркие лучи ослепляли. Лето было в самом разгаре, и природа дарила доселе невиданный зной, который только раздражал.

– Вечером же праздник, – продолжил он, – не хотелось бы опять остаться без сил. – Михей пожал плечами, немного заискивающе, надеясь, что это подействует на Жужанну.

– Как можно праздновать начало военной кампании, – вмешалась Кира, вскинув руки. – Ведь они ведут людей на смерть!

– Они идут освобождать Седмиградье, – сказал Марчел. – А это вселит боевой дух в войска.

– Каким образом? – спросила Кира. – Пить-то будут дворяне…

– Госпожа отправила войскам десять бочек вина, – лениво протянула Жужанна.

В её руках Михей заметил венок из одуванчиков, который она успела сплести, когда они пришли на поляну. Повертев венок в руках и убедившись, что он готов, она водрузила его на голову и улыбнулась, подставляя лицо солнцу. Она явно наслаждалась, Михей заметил веснушки, выступившие на носу. Они придавали ей игривый и беззаботный вид, словно ей и было семнадцать лет.

– Так пропустим? – Михей уставился на Жужанну. Она усмехнулась и поднялась на ноги.

– Нет, конечно. Завтра начнётся поход, а ты толком не умеешь управляться с вырколаком. – Она подошла к нему и ткнула указательным пальцем в его грудь. – Ты же в первом бою станешь опасностью для войск.

– Но я в этом не виноват. Он сильнее меня. – Михей отвернулся, не в силах выдержать прямого взгляда Жужанны.

«Бедный несчастный Михей, – сказала ларва сквозь смех, – не может совладать с вырколаком!»