Волчий отрок. Ослеплённый светом
Шрифт:
Михей не обратил на неё внимания. Ларва после их ссоры продолжала издеваться над ним, отпуская едкие замечания. Она так и настаивала, что он управляет вырколаком, что тот его часть, но это не могло быть правдой. Михей в это не верил и не хотел признавать.
«Жужанна права. Первая битва обернётся катастрофой».
Будто он сам этого не понимал! Что он вообще мог сделать, если в шкуре вырколака только наблюдал за бесчинствами, что тот творил? Ларва и вырколак оказались его мучителями, на которых он не мог найти управу.
– Тем не менее, –
– А если я обезумею и покалечу кого-то из вас?
– Обработаем раны и попробуем снова, – холодно сказала Жужанна. Очарование испарилось. – Позавчера ты цапнул Марчела, но с ним всё в порядке. Правда, Марчел?
– Да, хозяйка, – сказал он, мрачно кивнув. – Он слегка куснул руку, рана заживает.
То, что Марчел называл слегка, для Михея было серьёзной раной. Вырколак прокусил левое предплечье, оставив чёткий след зубов. Конечно, тело Марчела было испещрено ранами, которые он получил на службе или от госпожи, но это не означало, что его можно калечить.
Михей усмехнулся, не сводя взгляда с Жужанны. Сейчас она стала недосягаемой, холодной, словно её не волновала рана Марчела. Но когда он её получил… Михей прекрасно помнил испуг, что охватил её, а после она накинулась на него, окропляя каким-то раствором.
– Тем более, Михей, мы с Кирой изменили формулу снадобья, – продолжила она.
– Добавили больше мандрагоры и дурмана, – вмешалась Кира. – И я попытаюсь запихнуть тебе его в пасть.
– Как ты это сделаешь? Это же опасно! – воскликнул Михей, уставившись на Киру.
– От свежего мяса вырколак точно не откажется. – Она усмехнулась. – Мы подготовились…
– Марчел тоже пытался накормить вырколака мясом в прошлый раз, но ничего не вышло…
– Потому что снадобье было недостаточно сильным, – прервала его Жужанна, скрещивая руки на груди. – Мы рассчитывали дозу по тебе, а надо по вырколаку. Ты стал сильнее…
– Было бы чему радоваться.
Жужанна хмыкнула, приблизилась к нему вплотную и, приподнявшись на носках, прошептала:
– Но этого ты хотел, волчий отрок. – Жужанна развернулась и подошла к Марчелу. – Думаю, мы можем начинать.
Её слова, что он этого хотел, продолжали обжигать. Проникали в самый сокровенный уголок и оставляли там глубокие царапины, которые с годами не заживут. Никогда не заживут. Разве этого он хотел? Теперь он точно мог сказать, что тогда, когда мечтал о волчьей участи, он не понимал, что это такое. А теперь, наконец поняв, он мечтал отказаться.
«Не нагнетай», – вмешалась ларва, возникнув рядом с Кирой. Она была в белом льняном платье, которое легко развевалось на ветру. Ларва придерживала рыжие пряди и улыбалась ему, совершенно непохожая на настоящую Киру, которая в последнее время только и делала, что хмурилась. От этого на её лбу залегли тонкие бороздки морщин. Ларва же была идеальной, живым воплощением фантазий Михея.
«Именно, – отвечая его мыслям, отозвалась ларва и звонко засмеялась. – Я намного
Ларва бросила на него взгляд, в котором горело вожделение. Михей смутился, опустил глаз. Щёки загорелись.
– С тобой всё в порядке? – спросила Жужанна. – Ты покраснел. – Она повернулась, посмотрела внимательно на Киру и нахмурилась. – Что не так, Михей?
– Всё в порядке, – глухо сказал он, наблюдая, как ларва медленно проводила рукой по шее и спускалась к ключицам. – В порядке.
– Уверен? – Жужанна сжала губы и чуть скривила их, выражая негодование.
Михей бросил быстрый взгляд на Киру, та закатила глаза и крепко скрестила руки на груди, отгораживаясь от них. Снова. Михей не понимал, она вроде бы была близко, а вроде слишком далеко.
«Зато я близко», – прошептала на ухо ларва.
Михей резко дёрнулся от неожиданности. Жужанна тут же оказалась рядом с ним, схватила за руку, а другую приложила ко лбу.
– Не похоже, что это горячка, – обеспокоенно сказала она. – Где-то болит?
– Нет. – Михей покачал головой.
Кира медленно подошла к ним. Окинув Михея с ног до головы, она фыркнула и вздёрнула нос.
– В порядке всё с ним. Просто перевозбудился, – спокойно сказала она, заставив Михея ещё больше покраснеть. – Неужели тебе так, – она выделила слово, наполняя его двойным смыслом, – нравится превращение? Оно разве не причиняет боль?
Михей покачал головой, глотая ответ. Признаться, что в превращении было что-то приятное, он не мог. Он сам в это не мог поверить. Разве такое возможно? Как ему может нравиться это?
«Тебе нравится не превращение, – вмешалась ларва, – а то, что творит вырколак потом. Ведь это же как будто не ты».
Михей хмыкнул.
– Начнём, – сказал он, показывая ларве, что не поддастся её подстрекательству.
Михей закрыл глаз, крепко сжал руку в кулак и вздохнул, собираясь с мыслями. «Люпус!» – смело воззвал он к вырколаку. Холод объял сердце, а позади раздались шаги вырколака. Всё повторилось, как и множество окаянных раз до этого. Вырколак разорвал тело, выпотрошил душу и заставил просто наблюдать за этим. Мир потускнел, спрятавшись в жёлто-серых тонах, но раскрылся в безумии всевозможных запахов, словно убогое зрение уравнивалось обострённым обонянием.
Вырколак распахнул глаза и принюхался: в нос ударили запахи Марчела, Киры и Жужанны. Михей уже мог отлично их различать: от Жужанны пахло пряными травами, от Киры – молоком, от Марчела – кровью, словно его раны никогда не затягивались и постоянно кровоточили. За запахами спутников скрывались запахи трав, припрятанного мяса. Где-то в чаще притаились кролики и мелкие грызуны, которых так любил ловить вырколак. Вдали каркнул ворон.
– Какой-то он сегодня вялый, – заметила Кира, с опаской глядя на вырколака. – Почему он просто смотрит на нас?