Волчонок на псарне
Шрифт:
Полная девушка, которую вытащили легионеры, была одета в коричневое платье-мешок, перевязанное цветным поясом. Ее волосы растрепались, платье разорвалось, обнажив пухлое розовое бедро. Дарий замер над ней, наблюдая, как Йергос с Леннелем пытаются вернуть ее к жизни. Вода из легких вытекла, но Леннель безуспешно нажимал на ее грудь, силясь заставить девушку дышать.
Вытащили вторую невольницу, и полную девушку легионеры откатили к первой покойнице.
– Сил не осталось, - пожаловался Леннель, Бажен тут же отозвался:
– Я здесь, "держу" тебя.
– Пока хорошо, но, Дарий, будь готов...
– Пока стою на ногах, буду тебя подпитывать.
Эта девушка была постарше - лет двадцать-двадцать пять - но красивее остальных: русые кудри, брови-стрелы, точеные губы. Она ожила, когда Леннель уже отчаялся вернуть ее к жизни, захлопала ресницами, закашляла, приложив руку к груди, и Дарий вздохнул с облегчением. Значит, и остальных девушек можно оживить.
Вскоре Йергос иссяк, он израсходовал силу, запертую в кристалле, и Дарий представил себя сосудом, из которого жизнь перетекает Йергосу. Еще было две девушки: одна очнулась почти сразу, второй так и не удалось помочь.
– Вроде все, - улыбнулся Йергос.
– Закончились утопленники. Сейчас еще поищем, и - домой.
Обессиливший Дарий сел рядом с покойниками. Только не спать! Нужно продержаться, чтобы осмотреть всех покойников, когда флот причалит к берегу. Он так устал, что на смену отчаянью пришло спасительное равнодушие.
Ощутив, что засыпает, Дарий заставил себя подняться, достал из кармана сверток с плодами медового дерева, съел, сколько смог, чтоб хоть как-то восстановить силы, окинул взглядом магов, которые дрыхли прямо на палубе, и встал на нос, ухватился за трос, натягивающий парус.
По команде капитана гребцы взмахнули веслами - сиккар развернулся и, огибая Близнецов - две черные скалы - устремился к силуэтам крупных боевых кораблей. Все это время Дарий смотрел в воду - вдруг кого-то не заметили? Но нет, похоже, всех пассажиров невольничьей галеры уже достали из воды.
Когда все собрались, флот устремился к берегу.
Близилось утро, линия горизонта окрасилась розовым, а вода напоминала неподвижную сталь. Туман рассеялся, словно его и не было, а ветер стих, и царила зловещая тишина, нарушаемая плеском весел и криками капитанов. Пленники сидели молча, дрожали, жались друг к другу. Дарий вспомнил про Талишу, бросился к ней - девочка мелко и часто дышала - поднял на руки и отнес к выжившим, чтобы ее не приняли за покойницу.
– На берегу скажете, что она живая, - обратился он к красивой женщине, та кивнула.
– Проследи.
– Хорошо, - прохрипела она.
Подошел капитан сиккара, протянул Дарию накидку:
– Закутайся, вот. Зябко ведь.
Дарий отдал накидку женщине. Капитан скрестил жилистые руки на груди и сказал:
– Говорят, что Дзэтта Моранга взяли живым, а его сообщник ласты склеил. Хорошо, будет кого вздернуть на площади.
– Насчет Моранга не знаю, мы занимались людьми.
– Неужели правда, что она, - капитан кивнул на Талишу.
– Спасла их всех?
– Ты видел когда-нибудь судно, которое перевозит невольников?
–
– Их собирают в загоне и сверху заколачивают досками. Невольники на этом корабле были под внушением и попросту не могли сами сломать клетку, а когда мы нейтрализовали внушение, у них не осталось времени. Девочка нашла топор и оторвала крайнюю доску, благодаря чему они успели спастись. А потом побежала вниз, туда, где держали девушек.
– Поразительно, - капитан смотрел на Талишу с уважением.
– Не каждый взрослый воин решился бы на такое, - он тяжело вздохнул и пожаловался: - У меня четверо детей, один сын, и тот трус, расскажу ему эту историю, вдруг поможет.
Дарий подумал, что постарается не зачинать детей, чтобы не видеть, как они старятся и умирают, ведь сильный маг живет втрое, а то и вчетверо дольше, чем простой человек.
Когда сиккар причалил и гребцы начали готовить мостик для спуска, на берегу уже суетились люди, и было светло от света факелов. Сердце Дария забилось часто, чувства проснулись, и он спрыгнул в море, устремился к берегу по пояс в воде. Не отряхиваясь, подбежал к легионеру в золотой кирасе, выдающей как минимум капитана, и спросил, силясь рассмотреть лицо, до глаз и по бокам скрытое шлемом.
– Где сгружают трупы? Куда отводят выживших?
Капитан окинул взглядом Дария, посмотрел на еще один причаливший сиккар. По мостику на берег побежали гребцы, потащили умерших, положили их прямо на прибрежную гальку и устремились к легионеру, которого Дарий определил как главного. Не дожидаясь вопроса, легионер махнул на берег:
– Утопленников относят к повозкам, складывают на земле, это дальше, аж возле домов. Выжившие там, - он махнул налево.
– Их встречают женщины, укутывают в теплое и отвозят в городскую ратушу, чтобы допросить и записать.
Дарий больше ничего не стал спрашивать, расшвыривая людей, бегающих туда-сюда, он зашагал сначала туда, откуда доносились женские голоса, растолкал легионеров, взявших в кольцо спасенных.
Девушки и молодые невольники жались друг к дружке, накрытые одеялами, пили нектар, передавали его от одного к другому. Кто-то шутил, кто-то охал. Между ними ходила полная женщина в чепце и куполообразном сером платье, раздавала сдобу из корзинки.
– Лидия!
– крикнул Дарий, срываясь на хрип, и все освобожденные невольники повернули головы, уставились на него.
– Среди вас должна быть девушка по имени Лидия, - повторился он и смолк.
Шепот зашелестел, будто ветер провел по листве невидимой рукой. Словно гаснущее эхо, десятки голосов подхватили имя: "Лидия, Лидия, Лидия". Людей было больше тридцати, так сразу и не скажешь, сколько именно, они заворочались, оживились, и на том краю спасенных поднялась девушка, закутанная в одеяло по самые глаза.
Дарий улыбнулся. Спасибо, Спящий! Зря я думал, что ты - злое божество, которому мы молимся по ошибке! Хотелось рвануть к ней, перепрыгивая через головы сидящих, растолкать тех, кто стоит, чтобы прижать ее к груди, а потом навсегда забыть.