Волчонок на псарне
Шрифт:
Йергос поднял меня, помогая залезть на огромный помост.
И вот я возвышаюсь над морем людей, все они смотрят, гудят. Кто-то захлопал в ладоши, кто-то подхватил, грянули овации. Что это значит? Я попятилась к Дарию, стиснула его руку, он ободряюще улыбнулся и продолжил говорить:
– Все мы знаем, что человеку с Беззаконных земель нельзя здесь быть. Знаем, что может случиться. А может и не случиться. Я беру ответственность на себя и прошу у вас за Талишу. Прошу, чтобы вы позволили ей остаться, стать частью нашего мира.
– Да, конечно
– закричала молодая женщина с черными косами и алой лентой вокруг головы, ее поддержал усатый дядька, вскинул кулак вверх и пророкотал:
– Молодец, так деррржать!
Я покосилась на Дария, все еще не веря в свое счастье, попыталась улыбнуться, но правый уголок рта пополз вниз.
– Все получилось, - одними губами прошептал Дарий, выдохнул, а я выдыхать не спешила.
Человеческое море волновалось, рокотало, оранжево-алое облако над толпой отсвечивало лиловым. Эти люди не просто любили, они боготворили и превозносили меня больше, чем зарги - своего шамана. Наконец удалось обуздать страх, я приложила руку к груди и склонила голову, как учил Йергос.
Толпа взревела, в меня полетели цветы, тысячи рук потянулись ко мне, я шагнула назад и зацепилась за огромный черный пень, весь в щербинах. И тут до меня дошло: на этом пне вон тот пузатый палач с алым мешком на голове будет рубить головы гребцам с галеры.
Кто-то словно заставил меня повернуть голову налево: за помостом в железной клетке стояли закованные в кандалы гребцы и тоже смотрели на меня. Обветренные лица, голые загорелые тела... Капитан Кош возвышался над пленниками, его плечи были расправлены, на щеке чернел кровоподтек. В его взгляде не читалось ненависти.
– Вот и все, - прошептал Дарий, сжал мою ладонь.
– А ты боялась. Идем.
И повел меня за собой направо к деревянным ступенькам. Оглушенная, я не поняла, как оказалась в карете, где меня без особой радости поздравил лысый Йергос. Захлопнулась дверца, и мы поехали прочь. Перед глазами стояли не цветы, которыми меня чествовали мягкотелые... точнее, мои новые земляки... стоило смежить веки, как из темноты тут же выплывало равнодушное лицо приговоренного к смерти капитана.
Меня начало трясти, как после драки, и я сжала кулаки, чтобы этого не заметили маги. Прошлой весной я вряд ли испугалась бы смерти и даже толпы, страх и сейчас казался постыдным чувством, но он стал для меня чем-то нормальным. И прятаться стало нормально. И семью свою я почти забыла, стала ломкой и плоской, как камешек, обточенный морем.
Дарий по-дружески толкнул в бок - я аж подпрыгнула.
– Чего нос повесила? Добро пожаловать, и не просто в мир Справедливости, а в орден!
– Д-да вот, - я разжала кулаки и показала трясущиеся руки.
– Не видишь, ребенок переволновался, - промурлыкал Йергос, погладил меня по макушке - я отодвинулась подальше - не люблю, когда меня трогают. Вспомнился покойный колдун с его неожиданной любовью, и плечи невольно дернулись.
Не помню, как села в карету напротив Дария. Происходящее казалось
Надо бы смеяться и прыгать до потолка, но чувства онемели от счастья, и я бездумно провожала глазами мелькающие за окошком силуэты людей.
Громкий голос Дария заставил меня вздрогнуть.
– Что?
– прошептала я, и улыбка сползла с губ, потому что неправильно радоваться, когда он потерял любимую девушку.
– Несколько дней побудешь у меня, я расскажу, что тебе нужно знать и как себя вести в нашем мире, - отчеканил он и продолжил, сосредоточенно разглядывая складки штор над моей головой, будто меня и вовсе тут нет, а он с воздухом разговаривает.
Между его черных с изломом бровей залегла глубокая морщина, как если бы Дарию было больно, но он терпел, карие в желтую крапинку глаза будто подернулись туманом. Захотелось обнять его... Не просто обнять руками - окутать душой, словно коконом, и взять его боль, хотя бы половину ее. Мне не привыкать, а ему будет полегче.
Он попытался улыбнуться, поднял уголки губ:
– Чего ты? Передается, что я чувствую? Надо защиту поставить...
Я мотнула головой:
– Видно. Лицо окаменело, глаза...
– Ясно. Сама-то как? С того света вернулась, вся в ожогах... Не больно?
– он протянул руку и коснулся моей щеки.
Первым порывом было шарахнуться, вжаться в мягкую спинку сиденья, но я пересилила себя, лишь закрыла глаза. Ощущение было, будто горячий ветер Пустоши огладил щеку, проник под кожу, сжался где-то в груди и вспыхнул огнем, отчего бросило в жар, сердце сорвалось в галоп, и стало нечем дышать.
Что это?! Трудно усидеть на месте, тело сделалось тесным и неудобным...
– Мелочи, - хрипнула я, опустила голову, чтобы волосы рассыпались по плечам и закрыли пылающие щеки.
– И волосы обгорели, - произнес Дарий.
– Ты - настоящий герой!
Чувствуя, что заливаюсь краской, я еще ниже опустила голову:
– Если бы не ты, герой был бы мертвым...
Я вскинула голову и встретилась взглядом с Дарием. От него тянуло теплом, как от костра - в холодный вечер, наверное, потому что его стихия - огонь.
– Надо привести тебя в порядок, причесать, купить платье...
– Это обязательно? Платье? Жутко неудобная штука.
Или мне показалось, или в стылых глазах Дария вспыхнули искры, и он посмотрел на меня с интересом.
– Хм... Считается неприличным, когда девочка одевается как мужчина.
– Ох... Ладно. Противно, но если так нужно, привыкну, - я скрипнула зубами, представляя себя в неудобном балахоне.
– Что значит - неприлично? Глупость какая, я ж не голая.
– Трудно сказать, почему сложилось именно так. Но если ты хочешь остаться, тебе придется принять наши правила.