Волею богов
Шрифт:
Жрец и Воин надолго задержались перед рельефом. Он сохранился лучше всех прочих украшений, будто ждал прихода тех, кто возобновит обряды в забытом святилище. Слабый огонь жезла не мог осветить всей картины и выхватывал отдельные части и образы из чёткой композиции знакомых фигур и знаков. Сколько лет затерянному городу? Скорее, четыреста или более. Неужели ещё тогда не только поклонялись тем же самым богам, но и изображали их так же, как сегодня? И хоть Несауальтеколотль не знал языка безвестных скульпторов, смысл каждого имени, даты или действия был ему понятен.
– Теперь я вижу, - почти шёпотом проговорил Чикуатемок. Наверняка, в тот миг он испытывал благоговейный трепет, - Ранее я уже рассматривал эту стену, но только после твоих уроков я могу сказать, кто есть кто здесь.
– Да, удивительно. Лучшего места для разговора с богами и придумать нельзя, - восторженно произнёс жертвователь.
– Думаю нам всё же стоит расположиться в комнате у входа. Там мы сможем быстрее узнать о приближении врагов, если им всё же удастся проникнуть в город, - сказал сын вождя.
Беглецы решили расчистить место для отдыха от обвалившейся штукатурки и камней.
– Смотри, да тут плита ходуном ходит, - позвал товарища воин, освобождавший от мусора один из углов.
– Давай подцепим чем-нибудь, - предложил священник.
Будущий касик раздобыл палку, засунул в щель и вынул плоский каменный осколок. Под ним оказалось углубление. Здесь лежало несколько вещей - округлые жадеитовые бусинки, пара кремневых лезвий, несколько морских раковин, шарики копала, рассыпавшийся барабан их панциря броненосца, массивная курильница и глиняные флейты - обычный набор в закладке подношений в полу храма. Но самым интересным предметов был большой обсидиановый нож. Его инкрустированную перламутром и самоцветами рукоятку из какого-то плотного дерева будто бы совсем не тронуло время. Само лезвие держалось крепко и нисколько не шаталось.
– Что мы сделаем со всем этим?
– спросил удивлённый Чикуатемок.
– С одной стороны, тайник являлся даром богам, и нам не следует трогать их имущество. Но, с другой, святилище давно заброшено, моления тут не ведутся. К тому же, мы вполне могли бы и не найти его. Мне кажется, сами великие натолкнули нас и дали возможность отыскать клад. Думаю, будет правильным оставить вещи себе и использовать в новом храме в Атокатлане. Так они снова послужат детям Дарителя жизни. Когда мы ночью будем взывать к Тескатлипоке, положим их рядом. Если Капризный Владыка не доволен нами, он даст знать, - рассудил Несауальтеколотль.
Сын вождя не мог нарадоваться находке. Он не расставался с кинжалом, перекладывал его из руки в руку, разглядывал изящную мозаику на рукояти. Жрец почувствовал таинственную силу, исходящую от ножа, несомненно, потомки Дарителя Жизни отметили его своей благодатью. Между тем путники прикончили половину собранных по пути съестных припасов. За день они оба очень устали и теперь решили спать по очереди. Голодная Сова вызвался сторожить первым. Всё же священник привык к длительным ночным бдениям, а другу не мешало бы восстановить силы. Будущий вождь хотел сначала отказаться, но затем поблагодарил служителя, постелил в углу плащ, лёг на него и свернулся калачиком. Жертвователь навалился на стену положил на пол жезл и уставился на холодное сияние навершия. Через некоторое время он услышал, как дыхание Чикуатемока сделалось ровным, парень безмятежно уснул, полностью доверившись товарищу.
Тишина - шорох листьев и далёкие крики птиц не в счёт. Мысли, словно стая крикливых бакланов, носились в мозгу. Каждая хотела занять доминирующее положение в сознании, но всякий раз следующая бесцеремонно спихивала её с занятого пьедестала. Возжигатель копала пытался собраться. Он уравновесил дыхание и сделал его более редким. Вдох - выдох, вдох - выдох, медленнее и медленнее, глубже и глубже. Ученик Истаккальцина по совету наставника сконцентрировался на ощущениях с кистей и почувствовал, как затекают тяжелеющие пальцы.
И вот буря внутри постепенно улеглась, разум пришёл в хрупкое состояние равновесия. Несауальтеколотль обвёл глазами комнату - очертания остроконечного свода терялись в темноте, далее - поток света, падающий на груду щебня и известняковых блоков, а совсем рядом мирно спящий Чикуатемок. Ноги прижаты к животу, левая рука согнута под головой, правая вытянулась вперёд, сильный, но всё же худой - вон рёбра торчат. Грудная клетка ритмично вздымалась и опускалась, парень слегка посапывал и вздрагивал время от времени. Глядя на молодого воина, жрец задумался. Теперь в тишине заброшенного храма к Голодной Сове вдруг пришло осознание того, что действительно связывает его с этим человеком. До сегодняшнего дня гордый посланник Тламанакальпана думал о дружбе, как о чём-то второстепенном, неком приятном дополнении к экспедиции, обстоятельстве, облегчающем выполнение миссии в краю тоуэйо, и как о источнике общения, которого долгие годы так не хватало. Священник бесспорно наслаждался обществом первого и единственного приятеля, но вот теперь на передний план вышел совершенно другой аспект их отношений. Возжигатель копала осознал: теперь он должен сохранить товарищу жизнь любой ценой и не может поступить иначе. Пусть даже случится худшее - Уэмак пошлёт войско с приказом вырезать жителей Атокатлана всех поголовно. Даже тогда тот, кто жертвует всем ради него самого, кто отказался бросить беглеца на произвол судьбы, и кто теперь доверяет ему настолько, что без всякой задней мысли уснул в незнакомом враждебном месте, должен остаться в живых. Долг Несауальтеколотля защитить Чикуатемока и от козней людей, и от гнева богов. Даже, если придётся молить великого тлатоани и Истаккальцина или лечь самому на алтарь вместо сына текутли. Жар наполнил сердце и разлился по телу. А ведь служитель культа начал было замерзать в холодных сырых стенах таинственного храма. Тревога вернулась и уже больше не покидала юного заклинателя.
Глава 11. Нисхождение великих
Сколько прошло времени, жрец не помнил, но вдруг внимание привлёк отчётливый шорох снаружи. Вот хруст веток и шуршание листьев под ногами, вот стук осыпающихся камней и даже голоса. Голоса?
– Люди! Священник привстал, тронул спящего друга за плечо и зажал ему рот рукой. "Тихо, это я, - шепнул он на ухо воину, - К нам кто-то идёт". Тот встрепенулся, сел на месте и начал прислушиваться к звукам, нащупывая рукой кинжал. В свою очередь возжигатель копала дотянулся до копья. Чужаки приближались. Вот уже совсем рядом. Ужасная догадка заставила содрогнуться. Незваные гости знают, куда идут, и идут они прямо сюда. Теперь их шаги отдаются в стенах каменных чертогов. Замерли. Тишина.
– Эй, Чикуатемок, ты здесь? Выходи я не причиню тебе вреда!
– раздался голос прямо над лазом внутрь храма.
– Всё в порядке, - шепнул наследник вождя, - я ему верю. Да, я тут, сейчас выйду!
– крикнул он в ответ.
У Несауальтеколотля сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Неужели его сейчас выдадут тоуэйо. Нет, невозможно.
– Ну наконец-то. Как хорошо, что ты тут. Я так и знал. С тобой всё в порядке?
– послышалось сверху.
– Да, конечно. Уже иду, - радостно ответил Нисходящая Сипуха, - Пошли, нечего бояться. Они не тронут тебя. Уэмескитль мне, как брат. Ну а если посмеют, я буду драться с ними, - прибавил он, посмотрев в глаза растерянного друга.
Сказав, воин начал карабкаться по куче известняковых блоков и вскоре очутился на поверхности. Жертвователю пришлось приложить немалые усилия. Он подтянулся на руках, с трудом закинул ногу и выкатился наружу, словно тюлень на морской берег. Такая неловкость стоила пары ссадин на колене и животе.
Жрец поднял голову. Перед ним стоял мужчина лет тридцати-тридцати пяти, приятной наружности, рослый, худощавый хорошо сложенный. Черные волосы отдельными прядями хаотично лежали на голове. Смелое волевое лицо и выступающий нос с горбинкой выдавали человека благородного и самоотверженного. Сильные руки сжимали копьё, на рельефном торсе виднелось несколько шрамов. Длинные прямые ноги были забрызганы грязью. Из одежды - одна мокрая набедренная повязка. Позади него на беглецов глазели двое вооружённых парней лет по семнадцать с луками и какими-то мешками.