Вольф Мессинг
Шрифт:
Прямо-таки евангельская сцена: “Встань и иди!” — сказал Христос больному Лазарю…
Прекрасный парикмахер сам себе не в состоянии сделать стрижку. И виртуоз-хирург не сможет провести на своем плече простейшую операцию по удалению, скажем, осколка стекла. Но вот почему в такой же ситуации находится и телепат, способный одним лишь внушением изгнать из организма другого тяжелый недуг? А как раз в такой западне и находился Мессинг. Свои болезни преодолеть он был не в силах».
Лунгина также приводит один вполне фрейдистский пример из психотерапевтической
«Как-то после очередного выступления на Урале ко мне в гостиничный номер пришел двадцатидвухлетний молодой человек. И хотя я, как всегда, был предельно изнурен двухчасовым сеансом, не принять его я не смог. Уж настолько очевидно было даже по его виду, что он столкнулся с большой бедой. Отчаяние и смертельная тоска читались в его глазах.
Я с первого взгляда понял, что у молодого человека какая-то любовная трагедия, но всю глубину постиг позднее, когда увидел фотографию. А до того услышал вот такое признание.
Роковая встреча с женщиной (первой в его жизни) произошла в двадцатилетием возрасте, когда он приехал в этот уральский город на заработки.
Почти с грудного возраста он воспитывался в детском доме и только мальчишкой узнал от воспитателей, что его родители — “враги народа”: отец после суда расстрелян, а след матери затерялся в лагерях. Не знал он и свою подлинную фамилию. В шестнадцать лет он поступил в техническое училище и вот два года назад приехал сюда на работу. В ожидании места в общежитии завода, куда его приняли механиком, он жил в местной гостинице.
В этой же гостинице проездом — что-то около недели — жила и неизвестная ему женщина. Они познакомились. Женщина была значительно старше его, но с виду лет на семь-восемь.
Начался бурный роман, продолжавшийся все дни, пока женщина жила в гостинице. И так же внезапно прервался: ей нужно было ехать в столицу, чтобы восстанавливать документы и доброе имя после освобождения из лагеря и реабилитации. Они даже не смогли проститься, да она и не очень этого хотела. Женская мудрость правильно подсказала ей, что из этого ничего не может выйти. Слишком велика возрастная пропасть. И, как он заметил, она даже обрадовалась, что поезд Томск — Москва будет проходить через их станцию как раз в его вечернюю смену. Ни адреса, ни каких-либо ориентиров она не оставила.
В те несколько бурных дней они все его свободное время проводили вместе, а однажды в городском парке и сфотографировались “на память”. И вот только и есть у него эта сладко-грустная память…
Парень трясущейся рукой полез во внутренний карман куртки и вынул бумажник. Он протянул мне черно-белую фотографию… Я обомлел. Я увидел очень красивое женское лицо, действительно даже не моложавое, а молодое, хотя ей шел тридцать восьмой год… Я был настолько потрясен, что и сам испугался своего долгого молчания, словно молодой человек мог обладать телепатическими способностями и “прочесть” в моем молчании страшное открытие, которое я сделал.
Я держал в своих руках явное свидетельство повторения трагедии царя Эдипа. А
Нет, на фотографии он не был похож на нее, никакие видимые приметы не говорили мне о родстве. Но я ни на секунду не сомневался, что на фотографии — мать и сын…
Будучи наслышан о моих способностях и нескольких случаях нашумевших предсказаний, он хотел узнать, могу ли я определить ее местонахождение, а главное, не будет ли она матерью его ребенка.
Чудовищные сцены проносились в моем воображении: истосковавшаяся за полтора десятка лет в тюрьмах и лагерях по мужской ласке женщина в объятиях своего сына…
Открыть ему эту тайну — значит неминуемо обречь его на тяжкое и неизлечимое безумие. Нет, нужна спасительная ложь! И на ум приходят строки знаменитого “Белого покрывала” Шандора Петефи.
Мне, действительно, ничего не “виделось” в направлении его матери, лишь кошмарная явь свершившегося. И я решился на обман, ища поддержку в поэме Петефи.
Кратко сюжет ее таков. Накануне казни сына мать приходит к нему на последнее свидание и обещает, что в то его роковое утро она предпримет попытку добиться у короля-деспота отмены казни. Любой ценой, даже потерей женского достоинства… И пусть он завтра утром, когда его поведут на казнь, взглянет на балкон своего дома, где она будет стоять.
Если она будет в черной траурной накидке — что ж, значит, ничего нельзя изменить, “…знай, неизбежна смерть твоя”. А если она выйдет на балкон в белом покрывале, значит, тиран смилостивился и в последнюю минуту казнь отменят.
Утром его выводят в последний путь. Толпа пылко приветствует мученика, но он неотрывно смотрит вдаль, где вскоре должна появиться мать — со знаком жизни или смерти.
И когда процессия поравнялась с домом графини, он увидел ее, спокойную и полную величия и гордости, в белом покрывале… И сердце его ликует от счастья! Его выводят на плаху… Поэма заканчивается так:
Он даже в петле улыбался… О, ложь святая! Так могла Солгать лишь мать, полна боязни. Чтоб сын не дрогнул перед казнью!Я собрал свою волю, стараясь ничем не выдать себя, и сказал ему:
— Вы должны верить мне и прислушаться к моим словам и совету. Ваша добрая знакомая вышла замуж за иностранца и сейчас за пределами России. У нее есть ребенок, но не от вас. Забудьте ее… У вас нет негатива этой фотографии? Нет, ну и отлично. Я оставлю ее себе, разрешаете? Ну, как память о нашей встрече… Так что ваши тревоги напрасны, хоть я и понимаю вас.
Молодой человек долго колебался, пока согласился отдать мне фотографию. Я попросил его еще раз как-нибудь зайти ко мне, пока мои гастроли будут продолжаться в его городе.