Волго-Камье в начале эпохи раннего железа (VIII-VI вв. до н. э.)
Шрифт:
Наблюдалось и более сложное устройство могильных ям, особенно на Ст. Ахмыловском могильнике. Так, почти в 90 ямах этого памятника (см. погр. № 469, 534, 567, 680 и др.) прослежены на дне и по бокам могильных ям, обычно имевших в таком случае более крупные размеры, следы деревянного погребального ложа, опиравшегося на вертикальные столбы или бревенчатые срубы, опущенные на дно ямы. Такие устройства несколько позднее фиксируются в памятниках Мордовии начала н. э. (Андреевский курган) [244] , а в синхронное для ранних ананьинцев время были известны в предскифских и раннескифских памятниках Евразии [245] .
244
Степанов П.Д. Андреевский курган. — В кн.: Этногенез мордовского народа. Саранск, 1965, с. 48.
245
Тереножкин А.И. Скифская культура. — МИА, 1971, № 177, с. 18 и сл.
В некоторых могилах Ст. Ахмыловского могильника (№ 341, 518, 562, 570 и др.) встречены земляные боковые камеры, в большинстве случаев содержавшие разные вещи; они предназначались, очевидно, как и позднее в некоторых азелинских могильниках [246] ,
В абсолютном большинстве случаев в одиночных захоронениях костяки лежат на спине с вытянутыми конечностями, иногда прижатыми друг к другу ногами (Тетюшский могильник, № 123, 136 и др.). Возможно, также, как и обские угры (ханты и манси) [247] , ананьинцы руки привязывали к телу, а ноги связывали.
246
Халиков А.Х. Очерки истории…, с. 159 и сл.
247
Чернецов В.Н. Представления о душе…, с. 143.
У некоторых хантов, так же, как и у марийцев, в гроб клали моток ниток (взрослому) или длинную нитку (ребенку) [248] .
Положение на боку с подогнутыми ногами и руками, т. е. в скорченном состоянии, крайне редко встречается в раннеананьинских могильниках (3 случая в погребении № 21 Акозинского могильника, 2 случая в погребении № 70 Ст. Ахмылова, 2 случая в Тетюшском и по 1 случаю в I Новомордовском и II Полянском могильниках). Характерно, что в большинстве случаев это погребения женщин (в коллективных могилах) или подростков. Рассматривать это как пережиток эпохи бронзы нельзя, так как приказанские племена в предананьинское время уже преимущественно хоронили своих умерших в вытянутом состоянии [249] . Возможно, это результат воздействия более южных соседей, в частности ранних савромат, в погребальном обряде которых еще бытовала форма захоронения, преимущественно женщин и подростков в скорченном положении [250] .
248
Смирнов И.Н. Черемисы…, с. 149, 152.
249
Халиков А.Х. Древняя история…, с. 302.
250
Смирнов К.Ф. Савроматы…, с. 31.
В могильниках нередки случаи парных захоронений, когда в одну яму помещали двух умерших. В Акозинском могильнике встречено 6 таких погребений, в Ст. Ахмыловском — 35, в Тетюшском — 4, в I Новомордовском — 8 и т. п. Преимущественно это захоронение мужчины с женщиной, причем при женском костяке обычно нет инвентаря. Такие погребения в ранее изученных могильниках отметила и А.В. Збруева [251] . Несколько меньше число совместных захоронений взрослого и ребенка, как правило, женщины и младенца; но обнаружены и захоронения мужчины и ребенка (см. Тетюши, № 26, 136). Парные захоронения взрослых с детьми фиксировала и А.В. Збруева [252] . Единичны одновозрастные и однополые парные погребения взрослых (см. Акозинский могильник, № 55, 86). Это захоронения имущественно равных людей, в основном мужчин.
251
Збруева А.В. История населения…, с. 123.
252
Там же, с. 122.
Обычай парных захоронений появился в лесной полосе Восточной Европы еще в волосовское время (см. погребения Володарской стоянки) [253] . Впоследствии такие захоронения бытуют почти на всем протяжении развития приказанской культуры, от раннего (IV Новомордовский могильник) до позднего (III Маклашевский, II Полянский, V Новомордовский, Кумысский и другие могильники) [254] . Почти одновременно такой обычай возникает и в лесной полосе Сибири, где, начиная с Окуневского времени вплоть до татарской эпохи, встречаются парные захоронения. Исследователи возникновение обряда парных захоронений (мужчины и подчиненной женщины) относят ко времени перехода от матриархата к патриархату [255] и связывают с появившимися в это время обычаем похищения жен. Как считает М.П. Грязнов, «похищенная жена — собственность мужа. Она не пользуется защитой рода. Возникает обычай — со смертью мужчины хоронить с ним и его жену. Со временем этот дикий и расточительный обычай заменяется обычаем хоронить в могилу мужа лишь после ее естественной смерти, а затем и символическим ее захоронением (положение в могилу косы, украшений и т. п.) [256] , ибо похищение жены заменяется куплей, выкупом, сватовством и другими формами брака».
253
Цветкова И.К. Стоянка Володары. — КСИИМК, вып. XX. М., 1948, с. 4. В 1946 г. здесь вскрыто парное захоронение взрослых людей, в 1971 г. — погребение женщины с ребенком.
254
Халиков А.Х. Древняя история…, с. 248, 274, 295–301.
255
Там же, с. 346.
256
Грязнов М.П. Реконструкция погребального обряда и социальной жизни древних племен на примере афанасьевских могильников. Доклад на пленуме ЛОИА АН СССР, 7. IV 1971 г.
Раннеананьинские племена, очевидно, уже далеки от эпохи перехода от матриархата к патриархату, и у них наряду с совместным погребением подневольной (похищенной) женщины с мужчиной практиковались все вышеперечисленные обычаи — введение тела жены, умершей естественной смертью, в могилу мужа (погр. 272 Ст. Ахмыловского могильника), символическое погребение женского головного убора и украшений в верхней части могилы мужа (погр. 36, 70, 139 и др. Ст. Ахмыловского, погр. № 1, 23:25 Морквашинского, 93:125, 189:200 Тетюшского могильника). Парные захоронения в местном крае продолжают бытовать вплоть азелинского времени, т. е. до середины I тысячелетия н. э. (погр. 8, 35 Мари-Луговского могильника) [257] . У марийцев этот обычай в символическом выражении сохранялся вплоть до XIX в., когда жена умершего клала кольцо или серьгу, а иногда и пучок волос в гроб мужу, а невеста делала символический подарок жениху и его родственникам, причем этот подарок назывался «кумалтыш», т. е. жертвоприношение [258] . Довольно широко обычай символического погребения жены бытовал у ранней мордвы-мокши, о чем свидетельствуют материалы Крюково-Кужновского могильника IX–XI вв. [259]
257
Халиков А.Х. Очерки истории…, с. 176.
258
Марийско-русский словарь, с. 244.
259
Воронина Р.Ф. О погребальном обряде Крюково-Кужновского могильника. — КСИА, 1971, вып. 128, с. 118, 119.
Погребения в единичных и парных захоронениях имеют однотипную ориентацию — обычно ногами к реке, но в волжских могильниках (Акозинский, Ст. Ахмыловский, Тетюшский) выявлены захоронения не с речной ориентацией. Так, на первых двух могильниках встречена значительная группа погребений (12 % в Акозине, 40 % в Ст. Ахмылове), имеющих меридиональное, преимущественно западное, направление головы, на Тетюшском могильнике около 20 % погребенных было ориентировано параллельно реке головой на север. Может быть, это связано с представлениями хоронившего населения о прежней территории обитания, что этнографически было в свое время отмечено Л.Я. Штернбергом, который писал, что ряд сибирских народов «покойника кладут в соответствующем направлении, где лежала по преданию прежняя территория» [260] .
260
Штернберг Л.Я. Первобытная религия. Л., 1936, с. 324.
Почти на всех раннеананьинских могильниках встречены коллективные захоронения с числом костяков от 3 до 16 (табл. II). Они размещались в ямах, естественно, несколько больших размеров, чем одиночные и парные. Погребенные в ямах располагаются в один ряд и при пяти и менее захоронений в одной яме имеют одно общее направление. В ямах с большим числом захоронений костяки лежат «валетом», т. е. часть погребений в одном направлении, часть — в противоположном.
Таблица II. Коллективные погребения в раннеананьинских могильниках.
Коллективные погребения в отличие от одиночных содержат захоронения не только взрослых, но и детей. Часто это захоронение двух взрослых (мужчины и женщины) и ребенка или двух взрослых и детей и т. п. Обычно в коллективных погребениях центральное положение занимает погребение мужчины (см. погр. № 55, 114 и др. Ст. Ахмыловского могильника).
Обычай коллективных захоронений уходит корнями в глубокую древность. Очень широко он практиковался у неолитических племен днепро-донецкой культуры [261] . Известен он и для волосовских племен — на стоянке Володары в 1971 г. было обнаружено коллективное захоронение не менее чем 12 человек [262] . Коллективные погребения были исследованы и на Балановском могильнике [263] , известны они и под абашевскими курганами, но там большей частью они носят характер братских могил [264] . Но особенно они выразительны и часты на позднем этапе приказанской культуры [265] , откуда преемственно этот обычай переходит и к раннеананьинским племенам. Впоследствии он бытует у местных народов Поволжья и Прикамья на востоке — до пьяноборского времени (см. погребения Уяндыкского могильника) [266] , а на западе — до позднегородецкого (см. погребения Васильсурского городища) [267] и муромско-мерянского времени (см. погребения Безводнинского могильника) [268] .
261
Телегин Д.Я. Днепро-донецька культура. Ки"iв, 1968, с. 176, 177.
262
Архипов Г.А., Вайнер И.С. и др. Работы Чебоксарской экспедиции, с. 178.
263
Бадер О.Н. Балановский могильник. М., 1963, с. 84, 102 и др.
264
Герасимов М.М., Лебединская Г.В., Халиков А.Х. Пепкинский курган. Йошкар-Ола, 1966.
265
Халиков А.Х. Древняя история…, с. 300 и сл.
266
Пшеничнюк А.Х. Научный ответ о результатах археологических исследований за 1968 г. — Архив ИА, Р-I, 3749.
267
Халиков А.Х. Очерки истории…, с. 153, 154.
268
Краснов Ю.А. Безводнинский могильник. — КСИА, вып. 140. М., 1974, с. 85.
Как полагает М.П. Грязнов, обычай коллективных захоронений связан с совершением общих похорон в какие-то установленные сроки — раз в год или раз в несколько лет [269] . Мне думается, что возникновение и развитие данного обряда следует увязывать, очевидно, с обычаем так называемых весенних захоронений, когда люди, умершие в одном поселке в зимнее время, содержались в специальном помещении в поселке, а затем весной во время паводка сплавлялись на место родового кладбища. Тем более, что иногда эти родовые и племенные кладбища находились далеко от поселка. Как отмечалось выше, характерной особенностью раннеананьинских могильников является их расположение на берегу Волги или Камы недалеко от устья их притоков. Жившее на этих притоках население, например, по Ветлуге, Кокшаге, Казанке, Меше, Вятке и т. п., очевидно, не имело возможности каждый раз приезжать с покойником на родовое кладбище, иногда отстоящее от поселка на десятки и даже сотни километров. Оно должно было набирать партию умерших и затем сплавлять их на кладбище. Отголоском длительного существования этого обычая, особенно у волжских финнов, являются песни уржумских и козмодемьянских (ветлужских) марийцев, где говорится о далеком кладбище, куда надо отправляться раз в год [270] .
269
Грязнов М.П. Реконструкция погребального обряда…
270
Wichmann Y. Volksdichtung und Volksbr"auche…, s. 236, 354.