Волхв
Шрифт:
За время с шестидесятых годов по семидесятые произошли катастрофические изменения в идеологической работе, где стал царить формализм и враньё. А с фактическим перемещением партии на вторые роли в управлении государством возник некий вакуум, который нужно было заполнить. В результате не стали ничего особо придумывать, и в апреле семьдесят седьмого создали при министерстве культуры Управление Идеологии, и патриотического воспитания.
В Управление сразу предполагалось пригласить сотрудничать известных авторов, но с этим вдруг образовался какой-то затык. Люди
Выписав каждому разводящему по строгому выговору от министра, Виктор сам поехал разбираться с проблемой, сначала заехав к Михаилу Михайловичу Жванецкому, которого в прошлой жизни не жаловал за фактически открытую русофобию. Но в этой реальности приходилось строить дом из всего что под рукой, в том числе и дендрофекальных [31] материалов.
Жванецкий недавно переехал в Москву из Ленинграда, купив квартиру на Пионерских Прудах, и вместе с Карцевым и Ильченко готовил большую программу для театра Эрмитаж.
31
Проще говоря из говна и палок.
На репетиционной площадке, директор Жванецкого, Олег Сташкевич, попытался преградить путь, но только пересёкся взглядом с Николаевым, после чего утух, и куда-то делся.
Но Виктор не собирался хамить и шуметь, а в сопровождении всего одного человека, тихо прошёл в полутёмный зал, и так же тихо сел, собираясь дождаться перерыва.
В центре зала горела одинокая настольная лампа, освещая стол, перед человеком, который сидел спиной ко входу, а на неярко освещённой сцене стоял Виктор Ильченко, в несколько несуразном костюме с перекошенными плечами.
— Витя, ну что ты давишь тему, словно цадик на похоронах! — Возмущался Жванецкий. — Спокойнее, ну ровно как та тётка на складе, в порту, которая всё время что-то забывала [32] .
Тут словно вывинтившись из темноты, за плечом Жванецкого возник его директор, что-то негромко сказал, и так же беззвучно канул в пустоту.
— Так. Рома, Витя, перерыв. — Михаил Михайлович привстал, и найдя гостя взглядом, не торопясь прошёл по ряду и пошёл к нему, а Виктор двинулся навстречу.
32
Одно время Ильченко и Жванецкий вместе работали в Одесском порту.
— Михаил Михайлович. — Виктор коротко поклонился, и поскольку тот не протянул руку для пожатия, не стал совать свою. — Рад случаю познакомиться с гениальным сатириком.
— А я вас знаю! — Жванецкий лукаво улыбнулся и протянул руку. — Вы же самый молодой статский генерал в истории империи.
— И очень надеюсь стать самым старым генералом в империи. — Виктор склонил голову и аккуратно пожал руку.
— Витя, Рома, идите сюда! — Крикнул Михаил Михайлович чуть отвернувшись в сторону сцены. — Настоящий герой Советского Союза!
Со сцены, вытирая пот платком, спустились известные юмористы лица, которых точно знала вся страна.
— О! — Роман Карцев ускорился и почти подбежал к Виктору. — Товарищ Николаев!
— Можно просто Витя, Роман Андреевич.
— Это как-то неправильно. — Возразил Ильченко.
— Почему? — Удивился Виктор. — Вы старше меня, вы в конце концов знаменитые артисты, а я простой чиновник.
— Ну, таки непростой. — Роман Карцев смешно нахмурился, и поднял указательный палец. — Мой родной брат летел тем рейсом где вы геройствовали. А он, надо сказать, профессиональный фокусник. Так он говорит, что и не увидел, как вы быстро вырвали бомбу у этого поца, чтоб ему гореть вечно.
— Михаил Михайлович, Роман Андреевич, и Виктор Леонидович, а что мы стоим как бедные родственники на пороге? Я тут знаю отличный ресторан, где нас могут накормить прекрасным обедом. Я угощаю.
— Вы хорошо зарабатываете? — Поинтересовался Жванецкий, для которого тема денег всегда была весьма болезненной.
— Вы же сами сказали, что я генерал. Ну так-то да, плюс у меня десятки патентов, и большое количество научных работ, так что я очень даже не бедствую. За образец нового авиационного оборудования которое я придумал и сделал, мне заплатили больше двухсот тысяч рублей. Плюс обещали какую-то премию.
— Что, за оборудование которое может так дорого стоить? Удивился Ильченко, на ходу накидывая на плечи тонкий плащ.
— Там, Виктор Леонидович, есть элементы, которые по цене улетают за миллион, это же авиационная техника. А значит предельно надёжная. Очень прочная и максимально лёгкая.
— А вы какое отношение имеете к этому? Спросил Михаил Михайлович, уже надевший белоснежный плащ, и щегольскую шляпу с широкими полями.
— Так я же авиационный инженер. Вот, год назад диплом защитил.
— Ещё и инженер… — Жванецкий покачал головой, и увидев, как Виктор делает приглашающей жест, последовал за ним.
— Вы, насколько я знаю тоже, — ответил Виктор. — И вы тоже работаете не по специальности. Впрочем, научить быть юмористом невозможно. У человека либо есть чутьё на смешное, либо нет.
— Как кстати и инженер. — Жванецкий улыбнулся. — Тоже очень специальная профессия.
— Ну вот инженеров, пусть даже и не очень хороших мы научились готовить тысячами, а вот юмористы так не появляются. Это можно сказать игра случая.
В ресторане их встретили как дорогих гостей, и сразу проводили в малый зал, где уже заканчивали сервировать стол.
Они перешучивались, беседуя о всяких мелочах, пытаясь прощупать друг друга, но Виктор игравший в эту игру на уровне гроссмейстера, уже давно просчитал собеседников, и вёл разговор к нужному ему результату.
— И всё же. — Жванецкий доел салат и суп и в ожидании горячего отложил приборы в сторону. — Мы-то вам зачем?
— А хвастать пред внуками? — Вполне натурально удивился Виктор. — А то и рассказать будет не о чем.