Волк и голубка
Шрифт:
— Значит, для этого тебе нужно всего несколько слов, которые наспех пробормочет жирный монах?
— Конечно, — безмятежно кивнула она. — Девушкам не часто дозволяется выбрать себе мужа. Ты ничем не отличаешься от других мужчин, разве только что не сакс, а норманн.
— Но ты же ненавидишь меня, — издевательски напомнил Вулфгар.
— Я знавала многих девушек, которые шли под венец с ненавистным женихом.
Вулфгар шагнул ближе и наклонился, чтобы еще раз полюбоваться тонким профилем. Горячее дыхание коснулось щеки девушки,
— Скажи правду, — настаивал он, — ведь девушки не выносят лишь старых бессильных мужчин, ни на что не способных в постели?
— Не знаю, господин, — беззаботно бросила она. Вулфгар, тихо усмехнувшись, поднял ее длинный локон; пальцы дерзко погладили мягкую грудь.
— А мне кажется, ты все прекрасно знаешь, мадемуазель. Женщина не станет ныть и жаловаться, если ложе разделит с ней сильный страстный мужчина. Уверяю, ты тоже не будешь скучать со мной в постели! Эйслинн насмешливо прищурилась:
— Господин мой, следует ли мне считать, что ты просишь моей руки?
Вулфгар выпрямился и удивленно поднял брови:
— Что?! Добровольно повесить себе на шею тяжелое ярмо? Никогда!
Он отступил, но девушка продолжала пристально наблюдать за ним.
— А что же твои сыновья-бастарды? Как ты к ним относишься? — осведомилась Эйслинн.
— У меня нет детей, — пробормотал он и с колкой улыбкой добавил: — Но с тобой все может измениться. Щеки Эйслинн гневно запылали.
— Благодарю за предупреждение, — саркастически хмыкнула девушка, забыв о сдержанности и спокойствии. Боже, как она ненавидит этого человека, наслаждающегося ее яростью и способного мгновенно разжечь в ней негодование.
— Но возможно, ты бесплодна, — невозмутимо заметил Вулфгар.
— О! — задохнулась от бешенства Эйслинн. — Тебе, несомненно, такое на руку. В этом случае не придется думать о каких-то детях. Но тем не менее большой грех — взять меня без священных обетов, произнесенных перед алтарем.
Вулфгар засмеялся и сел за стол.
— А ты хозяйственная, домовитая девица, решительна и упряма как вол. Если я сделаю тебя своей женой, ты, пожалуй, вообразишь, что сможешь смягчить мое сердце и спасти этих жалких саксов. Какой великодушный поступок — пожертвовать собой ради горстки крепостных и семьи! — Брови Вулфгара резко сошлись на переносице. — Но меня не трогает твое благородство!
— Священник не пришел сегодня, — вздохнула девушка, поскорее сменив тему разговора. — Ты не забыл своего обещания послать за ним, чтобы он отслужил заупокойную службу?
— Нет, — ответил Вулфгар, расправляясь с мясом. — Он куда-то отправился, но как только вернется в Креган, мои люди привезут его сюда. Возможно, через несколько дней он появится. Потерпи.
— Горожане видели, как горела ферма Хилды. Наверное, грабители. Ты их поймал?
— Да. А ты сомневалась?
Эйслинн не мигая смотрела ему прямо в глаза.
— Нет, господин.
— Они убили дочь старухи, а я прикончил четверых, и столько же пришлось на долю моих людей. Оставшиеся в живых отрицают свою причастность к убийству, хотя все, конечно, по очереди насиловали бедняжку. Завтра плеть погуляет по их спинам, и они отработают пеню, чтобы заплатить Хилде за смерть дочери. А после этого станут моими рабами.
Сердце Эйслинн затрепетало при воспоминании о свисте плети.
— Не слишком утомительно каждое утро пороть людей? — пробормотала она.
— Я не буду наказывать сам. Горожанам больше пристало мстить за старуху.
— Странные у тебя понятия, — заметила девушка. Вулфгар поднял на нее серые глаза. Взволнованная его настойчивым взглядом, Эйслинн постаралась найти себе какое-то занятие и подвинула ему ближе поднос с едой.
— Грабители, конечно, попытались сбежать? — тихо спросила она. — Обычно они трусливы как зайцы, хотя не раз нападали на отцовское поместье.
— Да, но мы с Суэйном погнались за ними. Девушка встревожено оглядела рыцаря.
— Ты не ранен?
Вулфгар откинулся на спинку стула и вытянул ноги.
— Нет. Если не считать этого.
Он протянул руки ладонями вверх, и Эйслинн охнула, увидев, что они покрыты огромными, уже лопнувшими волдырями.
— Латные рукавицы были бы сегодня кстати. Зря я оставил их дома.
— Похоже, ты слишком свирепо орудовал мечом.
— Ты права. Но от этого зависела моя жизнь.
Вулфгар встал и принялся раздеваться, готовясь залезть в лохань. Эйслинн поспешно отвернулась. Хотя в обязанности хозяек дома вменялось помогать гостям мыться, отец не позволял ей делать этого, и девушка охотно подчинялась.
«Ты красива, — сказал Эрланд однажды, — и можешь соблазнить святого. Не стоит искушать судьбу».
Поэтому до появления Рагнора она никогда не видела обнаженного мужчину.
Вулфгар остался в набедренной повязке и позвал Эйслинн. Оглянувшись, она заметила, что он показывает на раненую ногу. Девушка взяла ножницы, подошла к нему и, опустившись на колени, разрезала повязку. Рана начала прекрасно заживать, и Эйслинн велела Вулфгару быть поосторожнее. Девушка собирала с пола обрывки полотна и старательно отводила глаза, пока не услышала плеск воды.
— Не хочешь присоединиться ко мне, мадемуазель? Эйслинн, испуганно вздрогнув, недоверчиво уставилась на него широко раскрытыми глазами:
— Господин?
Но тут Вулфгар рассмеялся, и Эйслинн с облегчением вздохнула. Мужчина окинул ее пристальным взглядом, в котором светились тепло и решимость.
— В другой раз, Эйслинн… когда мы лучше узнаем друг друга, — улыбнулся он.
Девушка, побагровев от смущения, отступила в тень, откуда могла наблюдать за ним, оставаясь незамеченной, хотя несколько раз он посмотрел в ее сторону.