Волк на заклание. Отель «Гранд Вавилон»

Ренделл Рут

— До свидания, князь, — сказала она. — Я думала… но нет, это не важно… До свидания.

— Вы думали, что я хотел обсудить что-то с вами. Да, я хотел, но решил, что не имею права обременять вас своими делами.

— А если предположить… предположить, что я хочу, чтобы меня обременяли?

— Это потому, что вы так добры.

— Садитесь, — сказала она внезапно. — Расскажите мне все, слышите, все. Я обожаю тайны.

И прежде чем он осознал это, он уже говорил ей, быстро и пылко.

— Почему я собираюсь утомлять вас своими секретами? — начал

он. — Я не знаю, не могу сказать, но чувствую, что должен это сделать. Я чувствую, что вы поймете меня лучше, чем кто-либо еще во всем мире. Но почему вы должны понять меня? Я не знаю и этого. Мисс Рэксоул, раскрою вам свою беду в двух словах. Князь Эуген, наследственный государь Позена, исчез. Четыре дня назад я встретил его в Остенде. У него были дела в Лондоне. Он хотел, чтобы я поехал с ним. Я выслал вперед Диммока и стал ждать Эугена. Но он не прибыл. Я телеграфировал в Кельн, место последнего его пребывания, и узнал, что он в соответствии со своими планами отбыл оттуда… Узнал я также, что он проехал через Брюссель. Должно быть, он исчез где-то между железнодорожным вокзалом в Брюсселе и причалом в Остенде… Он путешествовал с одним-единственным придворным, и придворный тоже пропал.

Нет нужды объяснять вам, мисс Рэксоул, что, когда речь идет о персоне такой важности, как мой племянник, следует быть чрезвычайно осмотрительным и принять все меры предосторожности. Я не могу дать объявление для него в лондонский «Таймс». Подобное исчезновение надо держать в тайне. Люди в Позене и Берлине уверены, что Эуген находится здесь, в Лондоне, в этом отеле, или, вернее, они были в этом уверены.

Но сегодня утром я получил шифрованную телеграмму от… от его императорского величества. Очень странную телеграмму с вопросом, когда можно будет ожидать Эугена в Позен, и с просьбой заехать вначале в Берлин. Телеграмма адресована мне. Таким образом, если император думает, что Эуген находится здесь, почему он адресует телеграмму мне? Я колебался в течение трех дней, но долее колебаться я не могу. Я должен самолично отправиться к императору и известить его о происходящем.

— Я полагаю, вы все скажете ему напрямик… — Нелла была раздосадована, но сдерживалась. — Император — ваш глава, не так ли? «Первый среди равных», как вы его зовете.

— Его величество — наш сюзерен, — сказал Эриберт спокойно.

— Почему вы немедленно не приступите к расследованию того, где находится ваш царственный племянник? — просто спросила она. Дело казалось ей таким простым и ясным.

— Потому что могут случиться две вещи. Эуген может быть, говоря просто, похищен, или же у него имеются свои собственные причины изменить первоначальные намерения и держаться на заднем плане — вдали от телеграфов, почт и железных дорог.

— Что же это могут быть за причины?

— Не спрашивайте меня. В истории каждой семьи есть свои скелеты в шкафу… — Он замолчал.

— А зачем князь Эуген собирался приехать в Лондон?

Эриберт заколебался.

— Деньги, — сказал он, помолчав. — Наша семья чрезвычайно бедна — беднее, чем кто-либо подозревает в Берлине.

— Князь Эриберт, — произнесла Нелла, — сказать вам, что я думаю?

Она откинулась в кресле и смотрела на него полузакрытыми глазами. Ее бледное тонкое лицо придавало этому взгляду особое очарование. И если кто-то мог в этом усомниться, то только не князь.

— Князь Эуген — жертва заговора, — сказала она.

— Вы так думаете?

— Я совершенно в этом убеждена.

— Но почему? Зачем затевать против него заговор?

— Об этом вы должны знать больше меня, — сухо заметила она.

— Ах, возможно, возможно, — сказал он. — Но, дорогая мисс Рэксоул, почему вы так в этом уверены?

— Есть несколько причин, и это связано с мистером Диммоком. Вы подозревали когда-нибудь, ваше высочество, что этот бедный молодой человек не вполне верен вам?

— Он был абсолютно предан, — с полной убежденностью сказал князь.

— Тысяча извинений, но это не так.

— Мисс Рэксоул, если бы это утверждали не вы, а кто-либо другой, я бы… я бы…

— То вы бы отправили его в самую глубокую темницу в Позене, — небрежно рассмеялась она. — Слушайте.

И она рассказала ему об инциденте, случившемся в ночь перед его прибытием в отель.

— То есть вы имеете в виду, мисс Рэксоул, что была какая-то тайная связь между бедным Диммоком и этим малым, Жюлем?

— Да, именно так.

— Невозможно!

— Ваше высочество, человек, который хочет разгадать тайну, никогда не должен употреблять слово «невозможно». Но с мистером Диммоком все обстояло не так-то просто. Я думаю, что он раскаялся, и думаю, что именно потому, что он раскаялся, он… гм… он умер так внезапно и его тело словно испарилось.

— Почему никто до сих пор не рассказал мне обо всем этом?! — воскликнул Эриберт.

— Князья редко слышат правду, — сказала она.

Он был поражен ее спокойствием, ее убежденностью и знанием жизни.

— Мисс Рэксоул, — сказал он, — позвольте мне сказать, что я никогда в жизни не встречал женщины, подобной вам. Могу я рассчитывать на вашу симпатию… на вашу поддержку?

— На мою поддержку, князь? Но как?

— Не знаю, — ответил он. — Но вы можете помочь мне, если захотите. Если женщина умна, она всегда умнее мужчины.

— Ах, — сказала она печально, — я не умна, но верю, что могу помочь вам.

Что побудило ее высказать эту мысль, она не могла бы объяснить даже самой себе.

— Поезжайте в Берлин, — сказала она. — Я знаю, что вы должны ехать, у вас нет выбора. Что же до всего остального, то посмотрим… Что-нибудь еще произойдет. Я буду здесь. Мой отец будет здесь. Вы должны считать нас своими друзьями.

Он поцеловал ей руку и ушел, а она, оставшись одна, принялась целовать то место на своей руке, которого коснулись его губы…

Вечером она ужинала с отцом.

— Я слышал, что князь Эриберт уехал, — сказал Теодор Рэксоул.

— Да, — подтвердила она. Но ни слова не сказала об их последней беседе.