Волк

Засодимский Павел Владимирович

Волк догадался, что ему не пережить этого морозного, голубого дня.

Два мужика шли прямо к нему, и темные фигуры их резко обрисовывались на белом, блестящем

фоне снеговой равнины… Волк завидел их и подумал: «Однако, какие они ужасные с виду со своими лохматыми бородами, побелевшими на морозе, с свирепыми лицами, с разбойничьими ухватками. Боже!..» Один идет с ружьем, у другого за поясом поблескивает топор, — и, словно, синеватая молния, сверкает он в первых лучах ярко восходящего солнца. Блеск топора неприятно, невыносимо режет волку глаза. Волк старается не смотреть на это сверкающее, убийственное лезвие, но глаза его как-то невольно поворачиваются в ту сторону, откуда приближаются две темные фигуры…

Пришли.

— А-га! Попался, голубчик! — сказал охотник. — Валяй, брат, его топором, да не испорти шкуру… Смотри: норови по голове!

Волк ежился

и дрожал, щелкая зубами в припадке бессильной ярости. Много еще злости было в нем… С каким наслаждением впился бы он в горло этому мужику, запуская зубы все глубже и глубже.

Мужик вынул топор и замахнулся. Только в эту последнюю минуту оказалось, до чего волк был труслив. Он застонал, зарычал и начал отчаянно биться, силясь вырваться из капкана. Как бы он желал быть теперь далеко — далеко от рокового места, забиться бы в лес, в самую дикую чащу, в какую-нибудь непроходимую дебрь!..

Волк оскалил зубы и вытаращил глаза, налившиеся кровью…

— Жги! — крикнул охотник.

Топор сверкнул в ясном воздухе, и сильною рукою ловко намеченный удар пришелся волку по носу, другой ударь — по голове.

С глухим хрипеньем волк повалился на бок.

— Шабаш! — проговорил мужик, опуская топор.

Волку пришел конец.