Волк
Шрифт:
— Не могли, — согласилась Ведьма. — Дайте мне пить.
Графин с соком стоял на расстоянии вытянутой руки от Ливии. Чтобы подать Ведьме сок, Марку пришлось бы подняться с кровати, обогнуть передвижной столик на колесах… В его-то плачевном состоянии!
— Будь я здоров, — закипая, процедил Марк сквозь зубы, — и сиди мы в ресторане, я бы не смог отказать даме. Но сейчас… Возьмите сок сами, госпожа Метелла!
— Замечательно! — восхитилась Ливия. — Кроме своей фамилии, я поняла только «отказать» и, кажется, «взять». В последнем не уверена: вы употребили
— Я что, говорил по-астлански?!
— И весьма бегло, не хуже местных. На каком языке я, по-вашему, попросила дать мне пить?
— На астланском?!
— Именно. Воспользовалась жалким минимумом, что сумела выучить за эти дни. Вы не различаете языков, командир. Вы машинально переключаетесь на тот, на котором к вам обратились. И даже не отдаёте себе в этом отчёта.
— Какой из этого вывод?
Слова, продиктованные растерянностью, недостойные офицера, вырвались у Марка непроизвольно. Он пожалел о заданном вопросе, но было поздно.
— Что вы знаете их язык, — Ведьма пожала широкими плечами. — Уверена, нам это пригодится. Отдайте команду «вольно», а? Сок по стойке «смирно» вреден для моего хрупкого здоровья…
Напившись, он подошла ближе:
— Что же насчёт логики… Если не ошибаюсь, дикари Ачкохтли бросились удирать со всех ног, едва завидев вертолёты. Как вы думаете, почему? Если тузики, по словам красотки Изэли, только и мечтают, чтобы уйти в солнце?!
— Врач сказал, что вам намного лучше, Марчкх.
— И сделал мне выговор за прогулку по двору!
Хотелось ответить резче; хотелось выругаться — грязно, мерзко. Оскорбить, стереть доброжелательность с прекрасного лица Изэли… Нет, решил Марк. Пора менять линию поведения. Красотка считает меня астланином? Не будем ее разочаровывать. Идем на контакт: маленькими порциями. Тянем время, надеемся на улыбку фортуны…
Не лучшая политика, но другой не было. «Впервые, — уныло признался унтер-центурион Кнут, — у меня нет никакого плана действий».
Изэль лукаво подмигнула:
— Замечу, что врач не вернул вас с полдороги.
Перемены в настроении Марка она ловила на лету.
— Мой нагуаль там малость начудил. Кинулся на…
На язык так и просилось: «топливо». Марк едва сдержал глумливую усмешку. Сегодня он собирался подыграть черноволосой. Время называть вещи своими именами еще не пришло.
— Я в курсе, — кивнула Изэль. — Молодой, глупый…
— Пумы ему вставили ума. Надеюсь, запомнил…
Возмущенный Катилина выбрался из угла и, чихнув, покинул палату.
— Все понимает, — рассмеялся Марк. Как он ни старался, смех вышел искусственным. — Даже больше, чем надо. Придется теперь прощения у него просить… А я вот, признаться, кое-чего не понял.
Дождавшись вопросительного взгляда собеседницы, он продолжил:
— Когда мы в деревне попали в облаву… Бедняги-дикари удирали так, словно за ними сама смерть гналась! Хорошо, нагуали сеют панику. Но дикари драпали, не
— У вас это происходит иначе?
— У нас многое происходит иначе!
Сметя оборону, злость прорвалась наружу.
— У вас избранники не должны сопротивляться? — Изэль была потрясена. Похоже, рушилась картина мира черноволосой. Марк изумился бы меньше, урони он стакан, а тот возьми да и взлети к потолку. — Бежать, драться? Не должны пройти через конфликт устремлений? Как же тогда их солярная сущность получит возможность освободиться?
— У нас бегут или сражаются, чтобы спасти свою жизнь!
Он чуть не брякнул вместо «жизни» — «свободу». Впрочем, судя по реакции Изэли, Марк и так сказал слишком много. Проклятье! Что тут особенного?! Спасение жизни — это банальность, известная любому ребёнку…
Ну да, конечно.
«Люди уходят в солнечный коллант, чтобы слиться в единую сущность… Это знает любой ребёнок…»
Астланка молчала дольше обычного.
— Я даже предположить не могла, — прошептала Изэль, — насколько сильно мы отличаемся. Вы слишком далеко ушли от нас. Забыть о перерождении, об уходе в свет; жить так, словно смерть тела — это конец существования. Цепляться за жизнь зубами… Я правильно поняла?
Марк мотнул головой: понимай, как хочешь.
— Вам не нужен честный плен. Вся ваша жизнь — плен. Вы уходите в солнце, минуя фазу сопротивления, потому что сопротивление — вся предыдущая жизнь! Теперь я понимаю, откуда у вас такой колоссальный энергетический потенциал! Нам до подобного еще расти и расти…
Все благие намерения пошли прахом. «Ваша жизнь — плен…» Ударь астланка Марка хлыстом, избей до полусмерти, плюнь в лицо — она добилась бы меньшего эффекта. То, что знал унтер-центурион Кнут о ненависти, оказалось детской забавой. Подлинная ненависть освобождает, делает трудное легким, а несбыточное доступным. Она превращает солдата в артиста, а артиста — в мясника. Удавить Изэль прямо сейчас? — нет, это слишком добрый, слишком прекраснодушный поступок.
Впервые Марк поверил, что спасется.
Ему было для чего жить.
— Моя жизнь, значит, плен? — смех рождался, как песня. Пузырьками игристого вина он кипел в крови, ударял в голову, смиряя боль. — А у вас — сплошная свобода? Хрустальная мечта уйти в солнце? То-то люди Ачкохтли бежали от этой мечты, как ошпаренные!
Изэль задрожала, услышав его смех.
— Я не хотела вас оскорбить, Марчкх! Честный плен — это не то, что вы подумали! Люди Ачкохтли рождены вне каст, они обязаны бежать, сопротивляться… Защищать свободу надо самым искренним, самым активным образом. Иначе не случается солярного перехода. Эйфория наступает позже, когда сопротивление исчерпано. Я правильно понимаю, что ваши соотечественники, рожденные вне каст… Когда в джунгли прилетают вертолёты солярной службы, они с радостью бегут прямо к машинам?