Волки белые
Шрифт:
Думается, данные факты никак не свидетельствуют о правдивости объяснений того, что люди воюют только, мол, из-за глупости, кровожадности или принуждения. Существуют ведь в мире и какие то высокие понятия о долге и храбрости, которые и отличают человека от животного!
Таким образом, дело 3-го РДО в какой то мере не оказалось напрасным, и русский отряд в Сараево все же сохранился, пусть и в составе «Белых волков». Правда, после операции на Нишичском плато, в строю «Белых волков», после смерти Петра Малышева и Романа, тяжелых ранений Игоря М. и Юры Ш. и отъезда Дениса остался всего один русский — Саша Барон. Но к нему вскоре присоединились еще два человека, Никита из Москвы и Алексей Томилин из Красноярска (уроженец Житомира). Никита принадлежал к какому-то «русскому фашистскому движению» и почему-то решил, что в Боснии он должен встретить своих политических единомышленников. В добровольческом же отряде его часы со свастикой вызывали лишь
Тогда каждый раз сербские силы теряли несколько десятков человек, только погибшими и пропавшими без вести. В числе погибших оказался наш старый знакомый «Мырга», погибший в царившей тогда неразберихе. Тогда вместе с несколькими добровольцами из Сербии и Черногории «Мырга» возвращался из патрулирования по лесу и попал под огонь своих же сербов. В сербских войсках тогда царил полный хаос, и никакие объективные причины высокой политики не могли оправдать прорыв мусульманских войск в нескольких местах одновременно. Сербская оборона состояла из разрозненных бункеров, построенных в одну линию, часто не имевших даже траншей. После этого началось то ли массовое бегство, то ли отступление, чем и воспользовались неприятельские войска, в большинстве случае занявшие сербские позиции без боя. При этом противник в вооружении сильно уступал сербским войскам, но его гранатометы, пулеметы, и минометы, оказались более результативными, нежели сербские артиллерия и бронетехника. В качестве примера можно вспомнить захват десятка единиц сербской бронетехники, в том числе нескольких танков. Неприятель использовал наступившую в сербских войсках анархию и проник в глубину его обороны, пересек путь отступавшей сербской бронетехнике, подбив головной танк на узкой горной дороге.
После этого пехота и сербские экипажи колонны бежали через лес, а мусульманам досталась вся бронетехника, и несколько пленных. Один из пленных, Гаведарица, был несколько раз обменен, сначала сербской стороной, а затем мусульманской. Весь этот кавардак был присущ и высшему эшелону власти. Тогда по позициям «кучковались» группы сербских бойцов, не знавших ни куда идти, ни что делать. Все это дополнялось традиционной местной халатностью, и неудивительно, что Леша Томилин, едва оказавшись на войне, поразился царившей у сербов дезорганизации. Конечно, такая дезорганизация была и на неприятельской стороне, но Леша-то прибыл на сербскую сторону добровольно и возмущался сербами.
Пусть Леша являлся «посторонним» в этой войне, как любой другой человек в его положении, он уже даже на подсознательном уровне проникся определенной ответственностью за ход войны. Подобный энтузиазм не был ошибкой: он придавал войне новый смысл. Однако в случае с Лешей этот энтузиазм был сломлен в немалой степени местным шовинизмом: когда Леша сделал несколько замечаний молодым солдатам из «Младо войско», те вместо того, чтобы принять все к сведению, побежали жаловаться воеводе. В итоге воевода вступил в конфликт с Алекеем — и лишился не только хорошего бойца, но и специалиста. Леша тогда был разочарован, но от участия в войне не отказался, хотя по логике следовало бы уехать домой. Задержало его только существование русской группы «Белых волков». Но, перейдя туда, Алексей неожиданно оказался… вне этой группы. Почти все русские после операции на Нишичском плато в конце октября ушли от Сержана, так как почувствовали себя не слишком нужными в начавшейся вокруг этого отряда местной круговерти. Нахождение в составе «Белых волков», конечно, давало возможность хорошо повоевать, но шансы на успех в местном обществе были минимальны.
Это было закономерно. Впрочем, и самого Сержана местная правящая партийная номенклатура всего лишь терпела. СДС, помогая Сержану, старалась использовать его в борьбе с военной властью. «Белые волки», таким образом, были поставлены в крайне тяжелое положение: их терпели только из-за военных нужд. Говоря о заслугах «Белых волков», стоит упомянуть и об их недостатках, характерных для всех подобных отрядов. Прежде всего, это — внутренняя неустроенность, зависимость от местных интриг. Естественно, без серьезной идейной и материальной базы воевать долго нельзя, и неудивительно, что постоянная численность боевого состава «Белых волков» не превышала двух-трех десятков человек, (и еще столько же находилось на отдыхе, лечении или просто на тыловых должностях).
Главную роль в отряде Кнежевича играли те, кто выполнял задачи по непосредственному прорыву неприятельской обороны, или, что случалось чаще, по ликвидации таких прорывов в сербской обороне. Именно здесь и играли главную роль добровольцы, как русские, так и сербские. Пребывание добровольцев в отряде длилось от нескольких дней до нескольких месяцев, хотя некоторые даже не успевали принять участие в акциях. Например, один русский доброволец с Урала был отчислен из отряда лично Держаном — после пьяной выходки, когда угрожал ручной гранатой. Другой, итальянский доброволец, отбыл домой самостоятельно, когда узнал, что зарплата не соответствует тем данным, которые он имел. Все это было естественным явлением для местной войны. Между тем, факт остается фактом: русские добровольцы сыграли ключевую роль в прославлении «Белых волков». Известную группу из Вучьей Луки Мишо Раича и Неджо Комадара, скорее, тоже можно отнести к добровольческой бригаде, чем к местным жителям. Казалось бы, не важно, кто является жителем Пале, а кто нет, однако после войны как-то незаметно оказалось, что «Белые волки» стали своеобразной достопримечательностью Пале, а о роли добровольцев забыли. Сержан был вынужден опираться на местных бойцов, так как добровольцы были публикой не постоянной.
В то же время это непостоянство было вызвано плохой постановкой военного дела на сербской стороне; причинами являются догматизм и равнодушие верхов в военных вопросах. «Белые волки» имели все условия, чтоб перерасти в большое, хорошо подготовленное формирование, равное рангу батальона или бригады, и как раз благодаря присутствию добровольцев. Пожалуй, половину списочного состава «Белых волков» (приблизительно 150 человек) составляли иностранные добровольцы из разных стран (среди них, например, Никола Рибич, судимый после войны в Канаде за взятие заложников из числа военнослужащих войск ООН). Среди добровольцев встречались французы (двое), грузины (двое), болгары, румыны, греки, чехи и даже норвежец.
Без добровольцев ни одна акция, подобная акции на Нишичском плато, не проводилась после осени 1994 года, и именно в этих акциях погибло и было ранено немалое число добровольцев. Тогда погибли Петр Малышев, Роман Малышев, Алексей Томилин (Россия), Юра Петраш (Белоруссия), Дима Андриян (Румыния), Йордан Куцарев (Болгария). Саша Барон, Игорь М., Юра Ш., Володя Боцман, Сергей (грузин) — остались инвалидами, причем Саша Барон лишился ноги, Сергей (грузин) лишился руки, а остальные получили тяжелые ранения в области всего тела.
Конечно, война идеальной быть не может. Другое дело, что необходимо снизить количество отрицательных примеров, разобравшись в причинах неудач. Только в книжках о войне в войсках существует полный порядок, на самом деле довольно сложно установить порядок в среде вооруженных людей на гражданской войне: здесь необходимы авторитет, знание психологии. Сержан, выросший в Боснии, никак не мог понять русских, принадлежавших к обществу, очень отличному от местного, и слова о сербско-русском единстве в данном случае звучат довольно глупо. В конечном итоге, отряд «Белые волки» в тылу разделялся по кружкам по интересам. Очевидно, что подходит сербу, не подходит русскому — и наоборот. Легкость установления дружеских отношений была крайне обманчива, а в силу традиционной клановости на данной почве не раз возникали бытовые конфликты. Так, Леше Томилину пришлось раз выбить ногой дверь одному местному майору, бывшему в «Белых волках» тыловиком. Подобные конфликты продолжались и после акции на Нишичском плато. Олег Славен, ветеран «Белых волков», после акции на плато уехал с местной девушкой Наташей в Восточную Славонию, в город Шид, но позднее, возвратившись в Пале, он вступил в конфликт с местными сербами. В сложившейся ситуации Сержан не оказал поддержки Олегу, чем крайне разозлил его. В состоянии обиды Олег «увел» у Сержана только приехавшую с Украины группу «београдских» десантников (восемь человек) и отправился с ними на взятие Жепы в июле 1995 года, где и погиб. Сержан, и так тогда потерявший немало людей, был разгневан на Олега. Из тех десантников в «Белых волках» остался только командир, майор Василий, который позднее был ранен в боях за гору Чердак. Положение стало критическим, строгих ограничений в наборе уже не было, а в спешке хороших подразделений не создашь.
Был и такой случай, когда наш кубанский казак Виталик, перешедший в «Белые волки» из отряда Алексича в начале 1995 года, вскоре вернулся, весьма разочарованный и злой. Там он подвергся насмешкам по поводу своего значительного веса и некоторой медлительности. Между тем, Виталик показал себя отряде Алексича довольно неплохо, он добровольно воевал в Абхазии, потом отправился в Чечню. Конечно, он не был лишен недостатков, как и любой другой человек, но на войне необходима терпимость, без нее собрать хороший отряд невозможно, а многие местные сербы неприятно поражали своей склонностью все и вся осмеивать.