Волков. Гимназия №6
Шрифт:
И не факт, что на одной стороне.
Наверное, зря я все-таки поделился с Фурсовым планами на выходные. Хотел просто успокоить, чтобы он сдуру не удрал с матерью из города, а вышло… Вышло как вышло — и теперь вместо одного лихого гимназиста Кудеяров получил где-то с полдюжины — не считая работяг и извозчиков, которым тоже не терпелось намять бока Прошкиной уголовной братии.
И вид у парней был, надо сказать, весьма серьезный. Чуть ли не все прихватили с собой дубинки или цепи, а кое у кого из-за голенища сапогов торчали рукояти ножей. Один даже притащил здоровенный свинокол, и теперь с видом матерого урки прятал двадцатисантиметровое ржавое лезвие под курткой. Наверняка
И на этот раз даже с парой запасных магазинов.
В общем, желающих задать каторжанам жару нашлось изрядно, и я даже начал опасаться — не сболтнул ли кто лишнего. Но, видимо, зря: Фурсов привел с собой только самых проверенных товарищей, у которых к Прошке были личные счеты.
А за остальных клятвенно поручился Петропавловский.
— Тоже мне — народные мстители, — проворчал я, разглядывая пестрое гимназическое воинство. — И чего вам дома не сиделось? Как зайдем на Апрашку — там вам не пирожки с баранками будут. Могут и финку в бок воткнуть.
— Так… один за всех, — Петропавловский выпятил тощую грудь, — а все повредились умом. Если уж ты решил убиться — так и нам, значит, положено… Ну что — не бросим генерала, братцы?!
— Не бросим! — нестройным хором отозвались гимназисты. — Не бывать такому!
— Как пожелаете, судари, — вздохнул я. — Но если уж взялись за дело… Извольте за мной.
Я развернулся на каблуках и направился к углу трехэтажного здания на Садовой улице. Того самого, с бесконечными арками вдоль тротуара и крытой галереей с магазинчиками, знакомой любому жителю Петербурга — и в моем родном мире, и в этом. Наверняка и здесь кое-кто из владельцев небольших павильонов тайком приплачивал Прошке или подкармливал его мордоворотов — но наш путь лежал дальше, в самое нутро Апраксина двора. К вытянутым главным корпусам и торговым рядам.
Мой «взвод» пробирался на рынок с, можно сказать, парадной входа — напротив Банковского переулка, как раз там, где стояла будка городового. Кудеяров двинулся в Воронцовский проезд, а его брат со своими сибиряками — со стороны Фонтанки, прямо на Инструментальную линию. Четвертая часть шла от площади — той самой, где стояла наша альма-матер — санкт-петербургская гимназия номер шесть.
Конечно, взять в кольцо весь огромный рынок мы не смогли бы при всем желании — на это понадобилась бы не одна рота солдат. А вот пройтись по основным «магистралям», разгоняя мелкую уголовную шушеру и выколачивая любезных каторжан из корпусов…
Собственно, таков и был план — простой и надежный, как трехлинейная винтовка Мосина.
Деревянных зданий и даже сараев на территории крупнейшего столичного рынка почти не осталось — после жуткого пожара в мае шестьдесят второго года прошлого века граф Апраксин распорядился строить только из камня… в моем мире. Не знаю, что случилось здесь — но торговый двор образца одна тысяча девятьсот девятого почти не отличался от того, что я помнил из своего времени. Чуть иначе расположились корпуса, часовня с православным крестом на макушке «переехала» чуть ближе к Садовой улице — но все прочее осталось почти без изменений.
Все те же однотипные прямоугольные корпуса со складами и «дорогими» павильонами, в которые захаживали разве что господа с деньгами, и бесконечные торговые ряды, что лепились к своим товарищам, выстраиваясь вдоль их каменных боков. Здесь работали дельцы калибром поменьше — с них по большей части и стригли дань Прошкины каторжане. Но наверняка доставалось и тем, кто ютился на самых задворках
«Развалы» возникали на рынках стихийно. В любое время — но чаще по вечерам или на выходных. И так же внезапно исчезали. Настолько беспорядочно и непредсказуемо, что любая попытка бороться с нелегальной торговлей заведомо оказывалась обречена на неудачу.
Мы специально отложили осаду Апраксина двора на вечер воскресенья, чтобы под раздачу не попали посетители и торговцы — но даже за полчаса до закрытия народу на рынке было столько, что нам пришлось чуть ли не проталкиваться. Большинство шагали навстречу, отправляясь по домам, однако немало осталось и тех, кто все еще бродил вдоль рядов в надежде напоследок урвать что-нибудь по удачной цене. Торговались все — от пацанов на пару лет моложе меня до старушек и седовласых патриархов с окладистыми бородами на пузе. Стояли насмерть, за каждую копейку. Кто-то от жадности, а кто-то, похоже, исключительно из спортивного интереса. Со всех сторон слышался галдеж, свист и ругань.
Даже под самое закрытие рынок буквально искрился жизнью. Так, что я на мгновение забыл, зачем мы сюда пришли — и почувствовал острое желание самому стать частью этой задорной суеты. Удрать от соратников и прошерстить лавки. Пройтись вдоль каменного корпуса, втихаря зацепить с лотка кислое яблоко, от души поругаться с каким-нибудь цыганом… Может, даже купить чего нибудь или…
— Смотри, смотри, Вовка! — Петропавловский дернул меня за рукав. — Вот образина!
Я обернулся — и от неожиданности чуть не подпрыгнул. Хлеба и прочих товаров на рынке всегда было в избытке… но теперь кому-то, похоже, захотелось побаловать народ еще и зрелищами. Я мог только догадываться кто и как изловил неведомую зверюго на потеху публике — цели он своей явно добился: вокруг здоровенной железной клетки собралась целая толпа.
Поглазеть на чудище шли даже старики и солидные господа в шляпах, а уж молодняк с детворой и вовсе разве что не жались к ржавым прутьям. Так близко, что распорядителю приходилось то и дело рявкать и щелкать нагайкой по голенищу сапога, отгоняя особо ретивых.
И правильно — иначе бы точно остались без пальцев.
— Вот ведь уродище-то… — пробормотал кто-то за моей спиной. — Тьфу! Смотреть противно.
Вид из-за чужих спин и правда открывался весьма… своеобразный. Больше всего тварь в клетке напоминала гориллу. Только ростом метра этак в три, тощую и вместо обычной шерсти покрытую длинной жиденькой порослью непонятного цвета — то ли темно-коричневого, то ли вообще зеленого. Будто какому-то безумному демиургу вдруг захотелось взять что-то вроде примата, вытянуть втрое по вертикали, а в довершение еще и засунуть в не по размеру подобранный костюм «гилли» — лохматый камуфляж, в котором обычно щеголяют снайпера из спецуры.
Да и морда твари напоминала не обезьянью, а скорее… В общем, подходящего сравнения я придумать так и не смог. Здоровенный уродец зачем-то отрастил некое подобие кустистых бровей, бороды и усов. А самым жутким лично для меня оказалось сходство с человеческими чертами: в некоторых ракурсах узник Апраксина двора напоминал этакого дедушку — испуганного, старенького и беспомощного.
Впрочем, стоило ему сверкнуть желтыми глазами и распахнуть пасть, огрызаясь на назойливую детвору — любые крохи сопереживания тут же улетучились, будто их и вовсе не было: не может тварь с такими зубами оказаться добренькой, никак не может. Да и питается, поди, строго определенным образом.