Волнолом
Шрифт:
Флигель, где квартировал фон Рау, стоял наособицу. На стук отворила Эльза – приходящая домработница, экономка и кухарка в одном лице. Сухонькая, в мышиного цвета платье и неизменно чистом переднике. Ей было сорок пять – и треть жизни она присматривала за этой квартирой.
– Обед готов, герр фон Рау. Я накрываю?
– Да, пожалуй.
Мысль о еде уже не вызывала прежнего отвращения. Не то чтобы кровавые картинки забылись, просто домашняя обстановка подействовала на него успокаивающе. А может, проснулся наконец защитный рефлекс, приобретенный когда-то на оперативной работе, но захиревший
– Так что там у нас?
– Айнтопф по-мадьярски, с телятиной.
– Гуляш, Эльза. Он называется «гуляш». Почему вы так не любите это слово?
Достав из буфета початую бутыль коньяку, Генрих набулькал рюмку. Выцедил, блаженно зажмурившись, и только после этого сел к столу. Орудуя ложкой, он по инерции думал о фотографии, но потом мысли как-то незаметно съехали на библиотеку и «птичку», которая там хозяйничала. Захотелось вдруг позвонить милейшей фройляйн Майреген – в чисто служебных целях, само собой разумеется. Уточнить еще раз список литературы. Вопрос ведь нешуточный, дело государственной важности…
Отобедав и приняв горячую ванну, он еще раз наведался к буфетному шкафчику. Чувствуя приятное тепло во всем теле, опустился в кресло, вытянул ноги. За окном клубились сизые сумерки. Лениво подумалось, что можно полчаса подремать, а потом, пожалуй, почитать рукопись, раз уж обещал генералу…
Тишина взорвалась хриплым надсадным звоном. Генрих подскочил в кресле и чертыхнулся в адрес того, кто снабдил телефоны таким сигналом.
Телефонную линию в пригород протянули пять лет назад – сначала в резиденцию бургомистра, потом в несколько богатых домов. Фон Рау это новшество нисколько не привлекало – он прекрасно прожил бы без чужих голосов в квартире. Но техники вдруг явились к нему. Оказалось, что домашние аппараты теперь положены всем университетским преподавателям. Отвертеться не удалось – идея исходила лично от ректора, который, словно бешеный бык, пер по пути прогресса.
– Слушаю вас.
– Генрих, вы уже добрались? Читаете рукопись?
– Да, Теодор, как раз приступаю, – соврал Генрих, не моргнув глазом.
– Хорошо. Хотел вам сообщить последние новости.
– Дайте угадаю. Четвертый труп?
– На этот раз – нет. Подробности об аптекаре. Прислали ответ из Дюррфельда – это деревня, где он вырос. Насчет матери подтвердилось – одна из местных селянок, прожила там всю жизнь. А вот с отцом не очень понятно. По документам, отец – деревенский плотник. Погиб еще до рождения мальчика. Однако старожилы говорят, что, по слухам, у женщины был некий богатый друг, чуть ли не из столицы. Откуда такое знакомство, толком никто не знает. Сам богач в деревне не появлялся, зато женщина иногда уезжала куда-то на одну-две недели. Куда именно – не рассказывала. Но началась эта «дружба» как раз в те годы. Звучит, конечно, не слишком правдоподобно…
– Угу. Но если все-таки допустить, что аптекарь – внебрачный сын этого столичного гостя…
– …то это объясняет, по крайней мере, откуда у аптекаря взялись деньги на учебу и остальное. Но нас-то интересует другое. Кто именно был настоящий отец – вот главный вопрос. Если узнаем, то, надеюсь, проясним связь с убийствами. К сожалению, за эти годы в деревне все обросло таким количеством сплетен, что черт ногу сломит. Надо разбираться на месте. Я уже отправил туда нашего человека, к утру на поезде доберется. Ждем результатов.
– А механик? Которого на вокзале убили? Может, и у него в родословной какие-нибудь сюрпризы?
– Мысль, конечно, напрашивается, но пока не успели выяснить. Копаем дальше.
– Понял, Теодор. Спасибо за информацию.
– Все, Генрих. Больше не отвлекаю.
Фон Рау перешел в кабинет, сел за стол и разложил перед собой «трофеи» – рукопись, книжку про Жженый Лог и список дворянских семей, у которых есть чертополох на гербе.
«Начнем, пожалуй…»
И в ту же секунду снова грянул телефонный звонок.
«Да сколько ж можно…» – страдальчески подумал он, снимая трубку. Женский голос на том конце провода звучал взволнованно и очень знакомо:
– Алло? Герр фон Рау, вы слышите?
– Да-да, я здесь.
– Это Анна, Анна Майреген! Мы с вами разговаривали сегодня в библиотеке…
– Конечно, Анна, я помню. – Он машинально назвал ее просто по имени, но вроде бы это не прозвучало слишком бестактно.
– Я только хотела… – Она запнулась. – Простите, что беспокою вас дома, но, может быть, это важно…
– Не волнуйтесь, пожалуйста, – сказал Генрих. – Я очень рад, что вы позвонили. Скажите только, вы сейчас у ректора в кабинете? В библиотеке, насколько я помню, нет аппарата.
– Нет, я с почтамта! То есть у ректора в приемной мне подсказали ваш номер, но оттуда я не стала звонить, чтобы никто не слушал.
– Вы все правильно сделали. Так что же стряслось?
– Понимаете, когда вы ушли, мне стало интересно. Я еще раз задала поиск по слову «чертополох». И представляете, нашла новую книжку! Ну, кроме тех трех, что вы уже видели. Даже не знаю, как мы в первый раз ее пропустили…
– Так, – сказал он. – И что за книжка?
– Фольклорный сборник. Баллады всякие, легенды, сказки. И вот в одной балладе чертополох как раз и упоминается. Я переписала строфы…
– Строфы?
– Да, там в стихах. – Она почему-то снова смутилась.
– Прочтите, если не затруднит.
– Ладно, только не смейтесь!
– Обещаю. – Он улыбнулся.
И Анна прочла:
Рвет ему кожулюто и злочертополох шипом.Душу тревожит –что привелов ведьмин постылый дом?Дослушав, Генрих почесал в затылке. Спросил:
– А что за ведьма? Там дальше где-нибудь объясняется?
– Ну, по сюжету, злая колдунья заманивает путников в чащу и убивает. Они идут одурманенные, ничего не соображают. И один храбрый рыцарь тоже вот так попался. Шел как во сне. Но, к счастью, у тропинки рос кустик чертополоха. Колючки разодрали рыцарю руку, и от этого он проснулся. Вытащил меч и зарубил колдунью. И в самом конце уже… секунду… Ага!
Она продекламировала:
…будет он помнить –спас ему жизньколючий чертополох.