Вольному – воля
Шрифт:
– Ты меня заинтриговала, – ободряюще усмехнулся он.
– Тебе здесь понравится.
– Мне уже нравится...
– Может, у тебя жена есть или невеста?
– И жена была, и любовница... Все было. А сейчас ничего нет...
– Любовница была?.. Здесь с любовницами туго...
– А с любовниками? Для тебя?
– Какие к черту любовники!.. Хотя... Парень сегодня был, ну, который на джипе. Ох и красавец, скажу тебе!..
– Это ты к чему? – нахмурился Ролан.
– А к тому, что внутри у меня ничего не екнуло. Ну, красавец и красавец. А как на тебя смотрю, так внутри все сжимается.
– Я дифирамбы в свою честь не заказывал...
– Это не дифирамбы, это от души...
– Ты мне лучше расскажи, сколько у вас здесь пахоты?
– Много. Хозяйство большое, но с этим я сама. И поле большое, шестьсот сорок гектаров земли...
– Сколько?! – не поверил своим ушам Ролан.
– Шестьсот сорок. Три километра прямо, два километра влево...
– Но это же слишком много. Я бы сказал, нереально много...
– А ты думаешь, мы все поднять можем? Нет, конечно. Антон и не пытался... Нам эта земля в наследство от нашего дяди досталась. Алексей Дмитриевич у колхоза ее хапнул, в бессрочную аренду. Этому же колхозу и сдавал ее потом в аренду, на время, пока колхоз не развалился... У нас тут в Новомухино пищеперерабатывающий комбинат строят, вернее, достраивают. Там не только заводы, там целая агрофирма, с полями, фермами, ну, чтобы сырье для заводов. Антон собирался договор с ним подписывать, на поставки гречихи и картофеля, выгодно, говорил, очень. И поля можно было бы им в аренду сдавать. Это тоже деньги. Если агрофирма богатая, то и деньги хорошие...
– Так, может, только от одной аренды жить можно будет?
– От одной аренды? – призадумалась Марина. – Мы как-то об этом не думали... Антон любил свою работу, он сложа руки не стал бы сидеть... А можно только от одной аренды жить, земля-то здесь хорошая, плодородная, и в цене, потому что завод рядом... Но пока предложений не было. Хотя должны быть. Комбинат вот-вот работать начнет, агрофирма колхозы бывшие под себя взяла, там тоже что-то движется. Может, сами до нас доберутся...
– Под лежачий камень вода не течет. Самим надо ехать, договариваться...
– Если самим ехать, то цену смешную положат. А если к нам приедут, то уже мы цену заломить сможем...
В словах Марины был резон, но Ролан не чувствовал интереса к разговору. Голова уже тяжелая, глаза слипаются.
– Заломим, – зевая, кивнул он. – Спать давай. Утро вечера мудреней...
Он закрыл глаза, а Марина поднялась с тесного для двоих ложа. В дом сейчас пойдет, вряд ли к Леньке в постель ляжет, может у детей в комнате переночевать... Пусть идет... Но Марина лишь выключила свет в комнате и снова легла к Ролану под бочок, прижалась к нему, упокоила голову на его груди...
– Не дело это, – сквозь сон пробормотал он.
– Что не дело?
Отвечать Ролан не стал. Стыдно было признаться, что его пугают разборки с Ленькой из-за нее. Не боялся он Зубодера, чувствовал в себе силы, чтобы скрутить ему башку с плеч. Но ему очень не хотелось услышать обвинение в том, что он нарушил свое слово. Ведь они договорились, что спать с Мариной будет только Ленька. А договор, как известно, дороже денег...
Ролан с интересом рассматривал прицепной картофелеуборочный комбайн. Двухрядный, с донным транспортером
– Антон в прошлом году комбайн купил, – сказала появившаяся Марина.
В стареньком спортивном костюме, в выцветшей курортной шапочке, она смотрелась очень даже ничего. Тушь на ресницах, губы накрашены. Приятно, когда женщина следит за собой. Особенно приятно, если делает она это для тебя.
– Вернее, в кредит взял.
– Дорого?
– Очень... Но без него как без рук, а с ним весь урожай в прошлом году собрали, деньги хорошие заработали. Но кредит еще отдавать надо...
– А техника стоит, и работа не движется.
– Да уж, – невесело вздохнула Марина и с надеждой посмотрела на Ролана.
– Ты мне расскажи все, покажи, а там я гляну, может, смогу денек продержаться. А где денек, там и неделька. Ну а за неделькой весь сезон...
– А за сезон много денег выручить можно... Антон столько старался, чтобы дело наладить. Все получалось, а тут...
– Ты еще заплачь, – неожиданно раздался глумливый голос Зубодера.
Он стоял возле грузовика и злобно смотрел на Марину. Помятый, небритый. И мерзкий...
– О муже она жалеет, – презрительно скривился он. – Как будто не ты его урыла!..
– Ты еще не проспался? – неприязненно глянул на него Ролан.
– Да проспишься тут с вами, – свирепо ощерился тот. – Какой сон, когда вы в баньке парились, и без меня...
– Это ты о чем? – нахмурился Ролан.
Никак не думал он, что Ленька узнает об их с Мариной вчерашних забавах. Он крепко спал, когда Ролан выходил из спальни, не в том был состоянии, чтобы проснуться.
– Да все о том... Маринку ты вчера парил. Парил, парил, пока не впарил... Нормально все, калачом не свернулось?
– Заткнись! – огрызнулся Ролан.
– А ты мне рот не затыкай! – оскалился Зубодер. – Я тебе не Маринка. Ей можешь рот затыкать...
– Это мне, браток, решать, что можно мне с ней делать, а чего нет...
– Знаю, что ты с ней вчера делал. Не видел, но слышал...
– И что дальше?
– А то, что Маринка – моя баба... Я тебя сюда привел, я тебе ксиву конкретную подогнал, а ты как та крыса...
– За базар ответить можно! – хищно сощурился Ролан.
Зубодер не выдержал его взгляд, с досадой на себя отвел глаза в сторону.
– А ты за слова свои ответь. Ты мне слово давал, что к Маринке под юбку лезть не станешь...
– Не было на ней юбки, – ухмыльнулся Ролан.
– Ты мне зубы не заговаривай...
– А ты не рычи... Она сама ко мне пришла. Сама захотела...
– Все равно ты повел себя как та крыса...
– Это предъява?
– Может быть...
– Тогда, так уж и быть, поговорим о крысах. Таньку вспомни. Какая крыса к нам в палатку влезла?
– Танька – сука!
– Танька тебя не звала, ты сам к ней залез. А Марина сама ко мне пришла... Марина!