Вольные города

Крупняков Аркадий Степанович

— Угра далеко. Пока мы до Угры идем, нам русские все пятки отдавят. Да и до Угры им ближе, чем нам. Они и туда успеют. А нам, великий хан, медлить нельзя. Иди на Москву прямо.

— Еще раз выслушай меня, блистательный и мудрый,— Сардар низко поклонился Ахмату.— Раньше мы не раз ходили на Москву, но это были легкие походы. Помнишь, дошли мы до Алексина, судьба была неблагосклонна к нам, мы вернулись, и ничего худо­го не было. Этот поход — великий поход. Он не из-за даней и по­чинков собран. Этим походом судьба наша решается. Или нам сыть в Москве и вся земля эта твоя, или конец могуществу наше­му. Решай, великий хан, твоя теперь воля.

Ахмат долго думал над словами своих сераскиров, потом воз­дел руки к небу и сказал:

— На волю аллаха уповая, идем на Угру. Орду поведет Сардар.

На рассвете орда тронулась с места и сошла с Муравского шляха -на Пахнутцев шлях, к литовским границам...

...Русские доглядчики, посланные Иваном, зорко глядели за ордой Ахмата. И стоило ей свернуть на запад, как великому кня- по стало об этом известно. Был он в это время в Коломне. За не­сколько дней до этого Иван Васильевич побывал в Тарусе, где с полками стоял его меньшой брат Андрей, и в Серпухове, где вдру- | орядье были поставлены ополченцы под рукой его сына Иоанна.

Весь левый берег Оки, от Тарусы до Коломны, на сто двадцать верст ощетинился русскими копьями и мечами. Сам великий князь решил стать в Коломне вместе с князем Холмским на левом кры­ле войск, на самом опасном месте.

Весть о том, что ордынцы свернули с прямого пути, испугала князя: западные рубежи защищены были слабо. По-быстрому в Коломне был собран совет, на нем были Андрей Меньшой, князь Холмский и сын великого князя Иоанн. При Иване Васильевиче, как всегда, был дьяк Васька Мамырев, Никита Чурилов и два боярина: Григорий Мамон и Иван Ощера.

Великий князь вышел на совет одетый по-боевому: синего сукна корзно^[16], подбитое дамасским алым шелком, застегнуто на правом плече золотой застежкой. Корзно собрано так, что все левое плечо закрыто, а правая рука от сукна свободна, в таких плащах князья сысстари хаживали на битву, боевое корзно не ме­шало орудовать мечом. Под плащом князя кафтанец темно-крас­ного цвета до колен. Полы кафтана затканы золотом. Широкий кожаный пояс с серебряными пряжками затянут натуго. На нем висит меч, перешедший князю еще от деда, а может быть, и от прадеда.

— Стало нам ведомо,— сказал великий князь,— что татарове пошли Пахнутцевым шляхом к нашим западным рубежам. Где они замыслили в земли наши войти, должно нам предугадать. Молви ты, князь Данила Холмский.

— Вестимо, хан лазейку в наших заставах удумал найти. Ина- ко зачем ему крюк великий было делать? До града Калуги таких лазеек нету, стало быть, еще дале орда пойдет. А там незащищен­ная Угра.

— Разнюхали-таки, нехристи, — произнес молодой князь Иоанн.— Пусти меня на Угру, отец, с моими полками. Все одно я здесь вдругорядье стою.

— Один супротив всей орды встать хочешь? На гибель верную?

— Пусти, брате, меня с ним,— сказал Андрей. — Здесь ты и князь Данила со своими полками останетесь. Хватит в случае чего.

— Быть по сему. Придите оба со своими полками по-быстрому, на берегах Угры встаньте, перевозы все как есть отымите, пере­правы закрепите. И еще одно велю: на правый берег не ходить, сражение, елико можно, оттягивать.

— Прости меня, княже, бездельное стояние на Угре нам во вред пойдет, хану на пользу. Нам до зимы с ордынцами надобно рассчитаться. Стояние долгое на нашем берегу ратников токмо ис­портит, а хан, укрепившись на том берегу, до зимы по-доброму до- оидит, а как река льдом встанет, полки наши сомнет. Проку от се­го стояния не вижу.

— Татаре нас через реку засмеют,—запальчиво произнес князь Иоанн.— Трусами почтут всех!

— Ежели не сражаться, зачем в такую даль идти? — спросил Андрей.— Надобно непременно Угру перейти, тайно на берегах тех укрепиться и по святому примеру великого предка нашего князя Дмитрия Донского вторую Куликовскую битву ордынцам устроить и не токмо волю нашей земле добыть, но и славу великую. Верно сын твой изрек: аль мы трусы? Ответь, княже, чего мы тем стоя­нием добьемся?

— Еще раз говорю: на правый берег ходить не велю,— упрямо твердил великий князь.— Своевольничать не след, единым замыс­лом войско сильно, а не разнобоем. Придет пора, скажу: «С богом, на битву!..» А пока...

— Для чего же, отец, в наши руки полки даешь? — крикнул мо­лодой князь.— Вон, Ваську, дьяка, пошли тогда,— пусть стоит. А мы воеводы!

— Береженого бог бережет, сынок,— мягко промолвил Иван Васильевич.

— Тебе в Коломне теперь никто и не грозит. Чего беречься? А мы орду как-нибудь встретим.

Все замолчали. Великий князь изменился в лице, все думали, вспыхнет сейчас, опалит сына гневом. Но Иван Васильевич по­смотрел на сына не то с упреком, не то с сожалением и неожидан­но тихо сказал:

— Нам, сынок, как-нибудь нельзя. Не ты и не я на орду идем. Вся земля русская поднялась, весь народ. А народ беречь надо, ому дел впереди много: отчизну свою устраивать надо. Не забывай сего и ты, брат Андрей, и все вы не забывайте. И сегодня же, с бо­гом, ведите полки на Угру. Медлить нельзя. Я больше не держу вас, воеводы.

Когда Холмский, Иоанн и Андрей вышли, Иван Васильевич сказал:

— А теперь давайте о мирных делах посоветуемся. Скажи-ка мне, Григорий сын Андреев,—он обратился к боярину Мамону,— как нам пропитание на Угру подвозить? И где его взять? И не возьмешь ли ты эту заботу на себя?

— Возьму, государь,— басом ответил дородный Мамон,— со- лонинки у меня в запасе достаточно, говядины я в Боровске за­куплю, просо в Медыни мне обещано. Прокормим угрянские пол­ки с божьей и твоей, князь, помощью.

— Дарует бог нам победу — сочтемся, боярин. А коли под ко­пыта ордынские ляжем, бог простит.

— Я не к расчетам сказал...

— Я тоже. А ты, Иван сын Васильев, сказал бы мне, чем нас до се давила орда? — спросил князь.

— Известно чем — конем,— ответил Ощера.