Волошский укроп
Шрифт:
Адъютант же не задумывался. Он в принципе не склонен был к размышлениям, предпочитал действовать, пусть даже и опрометчиво.
– Эй, грязевик! – закричал Платон. – Позови-ка нам директора, да поскорее!
Человек распрямил спину, которая громко хрустнула и близоруко сощурился. Было ему на вид около тридцати лет, однако волосы уже начали выпадать, являя миру обширную лысину. Ершова он вниманием едва удостоил, а вот литературному критику кивнул с радушной улыбкой.
– А это, сударь, и есть директор Аптекарского огорода, – Мармеладов протянул руку, помогая садовнику подняться с колен. – Иван Николаевич, снова требуется ваша помощь.
– С радостью, Родион Романович. Все,
Услышав о том, что придется распознавать траву по запаху, ботаник воодушевился. Пригласил всех пройти в дом – снаружи-то все цветет, ароматов столько, аж голова кругом, – где уж тут унюхать.
Избенка была без сеней, открывалась сразу в единственную, но довольно просторную комнату. Все в ней говорило о педантичной страсти хозяина к порядку – и бумаги, разложенные в три ровные стопки на письменном столе, и аккуратно застеленная кровать, вжатая в дальний угол. Вдоль стен стояли книжные шкапы, забитые толстыми томами. Мармеладов не сдержал профессионального любопытства. В двух обнаружились старинные травники вперемешку с изящными современными монографиями. Третий, расположенный против единственного окна, обращенного на восход, был доверху забит авантюрными романами.
– Иван Николаевич, вот уж не ожидал в вас такого интереса, – усмехнулся сыщик.
– Студенты таскают, – отмахнулся ботаник. – Мне подобную ерунду читать некогда, но эти книжки для иной цели вполне пригождаются. Гербарии в них сушу.
Он ополоснул руки в ведёрке, стоявшем у двери, вытер их обрывком холстины, висевшей подле на гвозде.
– Так что там у вас за таинственная трава, Родион Романович?
Сыщик подал письмо.
– Только вы уж извольте глаза закрыть, – попросил от двери Ершов. – Содержание записки весьма деликатное.
Иван Николаевич мгновение колебался, словно борясь с желанием прогнать назойливого визитера и отказать в помощи. Только из уважительного отношения к Мармеладову не стал этого делать. Вздохнул тяжело, но плотно зажмурился и стал обнюхивать бумагу.
– Определенно могу заявить, что это Foeniculum vulgare! – проговорил он, возвращая лист. – Фенхель обыкновенный. Известный в народе под названием волошский укроп.
– Без всякого сомнения? – снова встрял кавалергард.
На этот раз директор скрывать своего раздражения не стал.
– А скажите, юноша, способны ли вы перепутать коня донской породы и, скажем, рысака-орловца?
– Исключено! У них ведь разные стати и…
– Так отчего же вы сомневаетесь в том, что я разбираюсь в растениях хуже, чем вы в лошадях?! – негодовал Иван Николаевич. – Впрочем, идите за мной, сейчас я вам докажу.
При последних его словах Митя застонал. Снова идти куда-то было невыносимо. Но и отступать в присутствии этого юного хлыща в белом мундире немыслимо. Придется терпеть…
Длинную оранжерею построили в центре Аптекарского огорода, с таким расчетом, чтобы на нее в течение всего дня падали солнечные лучи. Пройдя от входа шагов десять, ботаник указал пальцем на довольно высокое растение. Темно-зеленый стебель с многочисленными мохнатыми отростками увенчивала желтая корона, состоящая из несметного количества мелких цветков. Аромат, исходивший от нагретого яркими лучами фенхеля, был тот же самый, что и на письме. Адъютант пробормотал извинения, хотя и не слишком внятно, и добавил, что никогда и не думал усомниться в компетенции…
Ботаник эти жалкие потуги игнорировал, повернувшись к кавалергарду спиной.
– Раз этот самый укроп в наших широтах произрастает, стало быть, не такая уж он и редкость, – уточнил Мармеладов.
Иван Николаевич, будучи не только ученым-исследователем, но также и самым молодым профессором Московского университета, имел склонность к чтению лекций. Вот и сейчас подробнейшим образом проинформировал сыщика и его спутников о среде обитания фенхеля обыкновенного и полезных свойствах данного растения.
Оказалось, что в Москве произрастает только этот, единственный экземпляр. Остальные не прижились, как ни старались. Солнца мало. А ему нужно много тепла и света, как и, например, розмарину – вон там неподалеку, видите, цветочки такие голубенькие? Да, тоже только здесь у нас и присутствует. А в природе все это только на юге встречается. Кавказ, Крым, Османская империя… Из тех мест и привозят на продажу, товар-то ходкий, большой доход приносит.
– Вот смотрите, – ботаник выхватил у почтмейстера трость и, не слушая возмущенного ворчания, стал тыкать ею в растение, словно указкой. – Каждая часть фенхеля используется для разных целей. Зелень и стебли идут в пищу, из плодов получают масло, а из корней аптекари делают целебные настойки. Что еще? Барышни заваривают сушеные цветки от бессонницы, а семена – чтобы похудеть. Для доктора это растение незаменимый помощник: лечит глазные болезни, застарелый кашель, нервные расстройства. И для повара в ресторации тоже пригодится. Словом, одна такая травинка, разделенная на части, принесет невероятную выгоду.
Он вернул импровизированную указку, повернулся к кавалергарду и мстительно добавил:
– А вам, юноша, я бы рекомендовал фенхель от прыщей.
Ершов смущенно молчал и прятал глаза. Мармеладов также не произнес ни слова, размышляя о чем-то своем. Напряженное молчание прервал Митя.
– Вы давеча упомянули лошадей, а в том деликатном деле, по поводу которого весь разговор затеялся, одна кобыла вела себя странным образом, – он коротко описал историю с Буркой. – Не может ли это быть реакцией на волошский укроп?
– Ни в коем случае! – покачал головой ботаник. – Растение абсолютно безвредно для людей и животных. Но мне знакомы симптомы… Скажите, спустя полчаса лошадь пала?
Почтмейстер подтолкнул Ершова под локоть. Тот встрепенулся и подтвердил; да, вскорости Бурка упала на бок, из горла и ноздрей пошла кровь и в считанные мгновения все было кончено.
– Сходится, господа. По всем признакам это Aconitum napellus. Аконит, по легенде произошел от яда Цербера, которого Геракл вытащил на свет из царства мертвых. Вот где слюна адской псины на землю капала, там и выросла ядовитая трава. Враки, конечно, но красиво придумано. Растение это смертельно опасно и обычно кони его распознают. Инстинкт самосохранения заставляет выплевывать яд, пока он не причинила вреда. А эта ваша Бурка, получается, съела и не заметила? С трудом верится. Аконит жгучий, стоит проглотить – от горла до желудка огнем полыхает. Если только в ухо впрыснули…
Мармеладов все это время стоявший спокойно, вдруг вздрогнул всем телом.
– Родион Романович, да что с вами? Побледнели сильно, уж не захворали ль?
– Все хорошо, Иван Николаевич, не извольте беспокоиться. Просто с детства не переношу людей, которые способны поднять руку на лошадь. Но это вздор, вздор… Примите искреннюю благодарность за консультацию. А нам пора ехать.
На обратном пути к избушке ботаника, сыщик обратил внимание на одинокий дуб – высоченный и кряжистый стоял он посреди лужайки. Там, куда падала тень мрачного исполина, казалось, даже трава пожухла и прижалась испуганно к земле. Заметив интерес, профессор начал было рассказывать историю дерева, выросшего из желудя, посаженного самым первым директором Аптекарского огорода. Мармеладов прервал его на полуслове.