Волшебница Вихря
Шрифт:
— Господин… — тотчас начал подниматься брат.
— Лежи, парень, — приказал вожак. — Как рана на боку?
— Хорошо. Веда её сразу грозовой сталью приласкала. Ещё неделя — и заживёт окончательно.
Мужчина кивнул.
— Вот, держи, сил набирайся.
На звук его голоса и запах пищи вышел Хран. Я не успела приказать ему занять прежнее место — Влас присел, зачем-то глядя зверю прямо в глаза. Мы с Эликом замерли, чувствуя, что между ними идёт безмолвный, странный диалог. Длился он всего несколько секунд, а потом Хран улыбнулся во всю пасть — и бухнулся перед Вихрем кверху пузом. Мужчина почесал его пятнистое брюхо:
— Добрый зверь. Плавает хорошо?
— И ныряет отлично, — ответила я. — А ещё он прекрасный рыбак.
Влас кивнул и улыбнулся.
— На-ка, ешь, рыболов.
Поставил миску в углу, хлопнул пса по загривку, и Хран уткнулся в еду, довольно похрюкивая.
— Здесь воду можно набрать, — сказал между тем Влас. — Эльта показала?
— Нет, — растерянно пробормотала я.
— Пойдём, я объясню. Заодно погляжу, как у тебя раны заживают.
Я покраснела, но Элику до нас дела не было: жадно набросился на еду. Мы с Власом прошли в ванную комнату, где я, смущаясь, сняла жилет и убрала косы. И снова пришлось опустить с плеч платье, отчего щеки загорелись жарче. Неужели он и правда всех вот так осматривал, лечил? Может, это была у Вихрей такая традиция?
— Совсем не болит, — сказала я, когда Влас легко убрал повязку. — Что за мазь ты мне наложил?
— Это магия целительства, — отозвался мужчина. — Меня научили лесные драконы.
— О! — не сдержала я удивлённого восклицания. — Так ты знаешь драконий язык?
— Да. Чему ты удивляешься? Твой отец наверняка разговаривал с Грозовым.
— Но я всего раз слышала их беседу. На нашем острове для лесных зверей было мало места, а те, которые приходили с неба, никогда не приближались к дому. Вот Элик, он их чаще видел. Папа начал учить его языку, но брат не слишком хорошо его знает. Ему просто не с кем было практиковаться.
— Я помогу ему.
— Почему ты так добр к нам? — не выдержала я.
— Разве для доброты нужны причины? Я поклялся защищать всех, кто живёт на восточном побережье.
— И ты уверен, что мы достойны такой заботы? — продолжала настаивать я.
Мне показалось, что он хмыкнул.
— Да. Уверен. И, кстати, перевязка тебе больше не требуется. Раны подсохли, главное, не беспокой их.
Я отчаянно пыталась найти повод ещё чуть поговорить с ним.
— Скажи, пожалуйста, какие у нас будут обязанности?
— Ничего сложнее того, к чему вы привыкли. В Вихреградье каждый занимается тем, что ему близко, рабов здесь нет.
— Но я ведь только и умею, что вышивать…
— Уверен, у тебя много талантов, просто мастерство вышивальщицы превыше прочего, — сказал Влас. — Я попрошу Эльту найти тебе заказчиц, Элик станет трудиться вместе с моими воинами, пока не познакомится с кузнецом. Подойдёт?
— Конечно! Спасибо тебе! Если будет нужно, я могу и готовить, и убираться… И если кому-то что-то сшить или починить…
— Швейная мастерская у нас есть, — сказал он. — И на кухне достаточно работниц. Ты можешь спокойно заниматься любимым делом и не беспокоиться о еде.
Я смутилась, не зная, радоваться или бояться его щедрости.
— Но я должна как-то отплатить за эту комнату и защиту…
— Ты ничего мне не должна, Веда. В данном случае испытуемый — твой брат. С мужчины всегда первый спрос. Эти покои всё равно пустовали, и вы двое не объедите Вихреградье. Так что не волнуйся, просто будь собой.
Он поднялся и направился к двери, и я сказала, чтобы задержать его ещё хотя бы на несколько мгновений:
— Я почти ничего о драконах не знаю.
— А ты сходи в сад, что дальше по берегу на север. Там живёт тот, кто тебе о них охотно расскажет, — отозвался мужчина. — Будь здорова.
— Спасибо! — успела сказать я, и он вышел, оставив после себя только прохладу ветра и соль зелёного морского простора.
Прогулку мне удалось совершить только через два дня, после того, как я узнала у Эльты, кому могут понадобиться мои руки. Девушка даже пригласила нескольких деревенских, а они принесли простые нерасшитые рубашки. Понятно дело, что заказчицы не спешили мне доверять, но они верили сестре Вихря, и я, внимательно выслушав их пожелания, принялась рукодельничать.
Я любила нитки и бисерные россыпи. Отец, помимо обращения с оружием и металлом, научил Элика ещё и стекольному ремеслу, правда, мне давно уже не приходилось пополнять запасы.
— Если бы я нашёл, где стекляшечками твоими заниматься — подсобил бы, — улыбнулся Элик.
Он чувствовал себя намного лучше, даже побывал на тренировке, и Влас велел парню приходить к концу недели, понемногу трудиться с остальными.
Элик был счастлив, я тоже. Единственное, что волновало, это странные чувства, прорастающие в сердце, которым я то ли не умела, то ли не смела дать названия. И прогулка должна была помочь мне собраться с мыслями, понять себя и немного расслабиться: мы с братом стали главной темой всех разговоров, и я, не привыкшая к такому вниманию, больше всего хотела где-то спрятаться.
Побережье здесь не было таким заросшим, и скалы не показывали бездонные пасти, готовясь сцапать пловцов. Я шагала по широченным белым пляжам, мимо гладких серых глыб, и любовалась мирно дышащим изумрудным морем. Да, будет что изобразить, когда вернусь. Природа, леса и цветы всегда дарили мне вдохновение и покой.
Вскоре на холмах показались и сады — яблони со спеющими солнечными плодами, зелёные яркие груши, персики и янтарный виноград. Я поднялась по косому склону, и долго ходила меж деревьев, пытаясь найти жилище неведомого человека. Интересно, кто был этот собеседник, живущий вдали от остальных? Мужчина? Женщина?
Услышав странно тяжёлые шаги, я, не испугавшись, пошла поглядеть, кто это так топает. И открыла рот в изумлении: по саду гулял, помахивая хвостом, фруктовый дракон. Яркий, зелёно-розовый, с золотым гребнем и жёлтыми глазами, он был размером всего-то с крупную лошадь. Вот зевнул, показывая острые клыки, и тонкий розовый язык смешно свернулся в трубочку. Он был совсем не такой, как Грозовой, что жил у нас на острове — чёрно-серебряный, синеглазый и громадный. Когда я видела рождённого непогодой, всегда сердце замирало… А этот казался добрым, милым, почти домашним. Вот увидел меня, и я поспешно вышла из-за дерева.