Волшебница Вихря
Шрифт:
Улучив мгновение, я подошла к Огненному властелину, когда он стоял в большой зале один, перебирая на полках старые свитки.
— Можно тебя ненадолго отвлечь?
— Конечно, — кивнул мужчина.
Волосы его отросли и немного вились у воротника, зелёные глаза были усталыми.
— Я бы хотела поговорить об Эльте, если ты не против.
— Не против, — спокойно кивнул Слав. — Давай присядем.
Влас зашёл в комнату, но, увидев нас, не стал приближаться, только улыбнулся мне. Я посмотрела на властителя огня.
— Прости, если это покажется тебе грубым вопросом, но что ты решил насчет Эльты?
— Когда мы последний раз общались, она сказала, что готова ещё подождать.
— Да неужели? — удивлённо фыркнула я. — И сколько? Год, два? Может, лет пять?
Он пожал плечами.
— Я сразу сказал, что не поощряю её чувства.
— Но ты же понимаешь, что она любит по-настоящему!
— Да.
— И ты готов, тем не менее, разбить ей сердце? А ты не думал, что, возможно, именно Эльта поможет тебе справиться с трудностями?
— Как ты помогла Власу?
— Именно. Мы уже убедились, что, объединяясь, мужская и женская магия творит чудеса.
Огонь хмуро посмотрел в окно.
— Что ты предлагаешь, Веда?
— После того, как мы справимся с ведьмой, ты поедешь с нами в Вихреградье, к Эльте, где признаешься ей в любви или навсегда закроешь своё сердце. Я поражаюсь мужчинам — требуют от женщин терпения и верности, при этом устанавливая совершенно нереальные сроки! Ты, надеюсь, понимаешь, что подобное ожидание для Эльты — худшая пытка?
— А жизнь со мной не будет легче, — отозвался он, и моё терпение лопнуло.
— Позволь ей самой решить, хорошо? И ответь мне, пожалуйста, сейчас: поедешь?
Мужчина кивнул и поднялся.
— Прости. У меня много дел. Обещаю, я отправлюсь в Вихреградье с вами.
Я смотрела ему вслед, размышляя о тайне, которая гложет Слава. Почему он решил, что непременно должен остаться со своей болью наедине? Неужели она была так обширна?
— Я сказал ему примерно то же самое, только раньше на три года.
Я крепко сжала ладонь Власа.
— Почему же он до сих пор сомневается?
— Потому что любит её, и боится потерять. То есть боится всего сразу: причинить страдание отказом, и согласием, и переложить на её плечи свои проблемы. Просто так уж Слав устроен — привык сдерживаться во всём, пока не будет уверен, что не придётся отступать.
— Ясно, — отозвалась я. — Прости, но у меня на этот счёт не слишком хорошее предчувствие.
Влас вздохнул, обнял меня, и больше мы не разговаривали об Эльте и Славе. Вожак Огненных и на сей раз отправился с нами, а вот Арраха не было — ещё не вернулся с гор.
Я всё ждала появления дракона Памяти, но его не было. И хотя чёрные воды по-прежнему вызывали только чувство глубокой тревоги, всё предстоящее уже не так беспокоило. Я не ощущала знакомого страха, предвещавшего беду. Во мне жила приятная лёгкость, и в то же время наполненность, похожая на сладкое чувство, что появлялось во время поцелуя. Да и морские монстры вели себя тихо.
— Это потому, что Он рядом, — сказал Влас.
— Значит, и мне спокойно поэтому?
— Думаю, ты не переживаешь, потому что научилась призывать дар.
— Не уверена, что это так, — улыбнулась я. — Хотя, конечно, хотелось бы думать, что мы с тобой теперь непобедимы!
Влас рассмеялся.
— Приятное чувство?
— Какое?
— Могущества.
— Нет. Просто оно успокаивает. Для меня нет ничего приятнее чувствовать твоё тепло, а сила — она лишь гарантия мирного неба и счастья для моих близких.
Влас поцеловал меня, и я, уже оказавшись в его объятьях, перехватила тоскливый взгляд Люсьен. В этот миг мне больше всего хотелось, чтобы все, кому недостаёт любви, обрели её — и дочка колдуньи, и Эльта, и Слав, и одинокие привереды-воины… Ту любовь, которая открывает в тебе магию, учит преодолевать любые преграды. Любовь-сказку, в которую достаточно верить лишь вам двоим. Любовь, для которой нет преград — будь то расстояние, трудности или тёмная магия. А, возможно, любовь, в которой есть всё вместе.
Когда мы причалили к берегам Ненастья спустя несколько дней, я была почему-то уверена, что дракон Памяти появится тотчас. Не зря же Влас говорил, будто он за нами наблюдает! Но зверя не было — ни в небе, ни на берегу. Зато, как и тогда, появилась она — женщина, которой прежде я так боялась. Удивительно, что теперь во мне не было того глубокого, пробирающего ужаса. Я чувствовала, что драки не будет, и никто больше не обидит ни Вихрей, ни Огней.
— Итак, это снова вы, — сказала женщина, поглаживая стоящего возле неё тёмно-серого дракона неизвестного вида. — Неужели хотите узнать всю мою силу?
— Мы не будем с тобой биться, — сказал Влас спокойно. — Не сегодня. И лучше бы ты освободила пещерного дракона от тёмных оков.
— А иначе?
— Говорить с тобой буду уже не я.
— Кто же? Твой друг, Огонь? Ну, ему-то хватает ласковой магии, как я погляжу. Или, может, Веда удостоит меня чести? А, так ты о моей дочери, которая решила-таки вернуться в семью!
— Мама, не нужно перечить, — сказала Люсьен. — Влас и Веда, они теперь другие. Мы обе ошиблись, думая, что Веда лишь Проводник. К тому же совсем скоро здесь будет Дракон Памяти…
— Я никогда не ошибаюсь, — жёстко перебила девушку мать. — И этот древний зверь никогда не явится сюда, он солгал!
— Драконы не лгут, — тихо отозвался Влас, и нас накрыл трепет странного ветра.
Я ожидала, что зверь опустится с неба, или выйдет из воды, но он просто возник чуть в стороне, и, выпрямившись, посмотрел прямо на ведьму.
— Скажи своим подругам уйти, и отпусти моего брата.
Ведьма едва удержалась, чтобы не сделать шаг назад, губы её дрогнули, словно она могла вот-вот заплакать… Но потом женщина подняла подбородок, и бесстрашно посмотрела зверю в глаза.