Волшебник зелёных холмов
Шрифт:
Майн мо Эперт опять снисходительно улыбнулся.
– Как насчет классного меча? – в полном отчаянии предложил Ши, хватаясь за свой палаш.
– У меня уже есть, и получше, – отрезал Майн мо Эперт, демонстрируя просителю собственный клинок. – Вот, скажем, камень драгоценный или же...
– А нельзя нам тогда повидать хотя бы Оллгойта-друида?
– Закон таков, что лишь тот повидать его вправе, кого сама королева к нему отошлет!
У Ши возникло острое желание немедля вытащить палаш и отхватить вымогателю башку, но такое поведение даже здесь вряд ли сочли бы особо учтивым. Внезапно сбоку от него подала голос Бельфеба:
– Драгоценных камней нету у нас, сударь, но, судя по взглядам твоим, все же есть кое-что, чего желал бы ты более любых драгоценностей! Убеждена я, что согласно обычаям вашим, супруг мой с радостью уступит меня тебе на ночь нынешнюю.
Ши аж поперхнулся, но тут же мысленно хлопнул себя по лбу. Гейс, который она тут подцепила, хоть вещь и достаточно неприятная, опять мог сослужить им добрую службу, и до следующего утра его явно снимать не стоило.
Улыбочка Майна мо Эперта превратилась в откровенную ухмылку, отчего Ши еще больше захотелось дать ему в рожу, но тот уже хлопнул в ладоши и принялся энергично прокладывать дорогу в толпе. Ши едва успел шепнуть: «Классная работа, малыш!» – как распорядитель, бесцеремонно спихнув со скамьи двух каких-то просителей, усадил супругов в самом первом ряду, прямо перед королевской четой. В этот момент два вооруженных копьями типа приволокли какого-то раба. Согласно показаниям свидетелей, обвинялся он в краже свиного окорока.
Медб поглядела на Айлиля, который поразмыслил и предложил:
– Кхе-гм! Поелику плут сей с голоду помирал, мыслится мне, что милосердие проявить нам следует – давай отрубим руку ему попросту да отпустим на все четыре стороны!
– Не будь ослом! – прошипела Медб в ответ. – Ничего себе! Это чтоб Коннахта обитатель, земли героев, столь туп оказался, дабы с голоду помирать? Повесить его али сжечь – таков был бы приговор мой, будь я на твоем месте!
– Ладно, дорогуша, как скажешь, – миролюбиво согласился Айлиль. – Повесить так повесить.
Следующими вперед выступили две какие-то компании, злобно поглядывающие друг на друга. Майн мо Эперт принялся было растолковывать суть конфликта, но не успел он добраться и до середины, как Медб отмахнулась:
– Ведомо мне дело сие, и разбирательство его долгим быть обещает! Прежде чем заслушаем мы его, с большей охотою узнала бы я, что привело к нам пару красавцев чужеземных, кою ты сюда препроводил.
Майн мо Эперт с готовностью ответствовал:
– Пара сия прибыла с острова далекого, Америкой именуемого. Это Мак-Ши и супруга его, Бельфеба. Желают они почтение свое высказать.
– Дозволь им слово молвить, – распорядилась Медб.
Ши подумал, не требуется ли в подобной ситуации пасть ниц или хотя бы отвесить поклон, но поскольку никто из присутствующих до сих пор не выказывал стремления поступить подобным образом, попросту выступил вперед и обратился к Медб:
– Королева, настолько ты знаменита, что даже в далекой Америке про тебя слышали, так что мы не сумели побороть желания увидеть тебя воочию. Также хотелось бы мне повидать и друида твоего прославленного, Оллгойта, ибо моя жена страдает от крайне неприятного гейса, а мне говорили, что он великий специалист по их снятию. Помимо того, есть у меня важная весть для тебя и твоего короля, но высказать ее крайне желательно с глазу на глаз.
Медб, опершись рукой о подбородок, внимательно оглядела его с головы до ног.
– Красавец, – молвила она наконец, – ясно и жуку, но нету опыта у тебя людям головы дурить. Вышивка на одеждах твоих – работы ульстерской, так что выкладывай немедля, что это за весть и откуда она исходит!
– Весть как раз не оттуда, – поспешно отозвался Ши, – хотя сам я действительно не так давно побывал в Ульстере – а если еще точней, то в Муртемне у Кухулина. А суть же ее в том, что твои планы, направленные против него, чреваты неисчислимыми бедствиями.
Пальцы короля Айлиля прекратили свое безостановочное шевеление, а челюсть отвалилась. Брови Медб вытянулись в струнку.
– Кто поведал тебе о планах короля коннахтского? – взвизгнула она.
«Аккуратней, – подумал Ши по себя, – ты ступаешь по тонкому льду». Вслух же он безмятежно ответил:
– А-а, да особо никто, просто я в некотором роде волшебник, вот при помощи волшебства и узнал.
Обстановка, судя по всему, малость разрядилась.
– Волшебство, – задумчиво произнесла Медб. – Красавец, истину глаголил ты насчет того, что весть сию с глазу на глаз поведать надобно. Продолжение позднее мы выслушаем. Разделишь ты с нами трапезу вечернюю – а заодно и с Оллгойтом повидаешься. А покуда же сын наш, Майн Мингор, в покои гостевые тебя проводит.
Она повелительно взмахнула рукой, и Майн Мингор, сошедший, как видно, с того же конвейера, что и Майн мо Эперт и отличающийся от него разве что более свежим годом выпуска, выступил из толпы и поманил их к себе.
– «Красавец»! – тихонько хихикнула Бель-феба уже в дверях.
– Послушай... – начал было Ши.
– Именно этим только и занята я! – заверила его Бельфеба. – И ежели верно я расслышала, то весть твою с глазу на глаз поведать надлежит. Не одной только мне гейс защитный ноне понадобится!
Дождь перестал, и закатное солнце выбрасывало из-за низких туч последние золотые и малиновые лучи. Лошади были привязаны к кольцам, приделанным прямо к стене дворца. Пит поджидал спутников со скукой на лице и откровенно позевывал. Стоило Ши на секундочку отвернуться, чтобы отыскать взглядом энергичного Майна Мингора, как он чуть было не стукнулся лбом о какого-то долговязого смуглого типа, который околачивался у входа явно с подобной целью.
– Выходит, и есть ты тот самый дружок Кухулина Муртемнского? – зловеще поинтересовался тип.
– Я с ним знаком, но большими друзьями нас не назовешь, – ответил Ши. – Насколько я понимаю, тебя это интересует не просто из праздного любопытства?
– Воистину не из праздного! Убил он отца моего – в доме его собственном, вот что он сделал! И мыслится мне, самое время приспело, дабы стало у него одним дружком меньше!
Рука типа метнулась к рукояти меча, но тут вмешался Майн Мингор:
– Ступай своею дорогой, Лугайд. Сии чужестранцы – вестники, и под защитою они королевы, матери моей, так что ежели хоть пальцем тронуть их посмеешь, и от богов, и от людей тебе не поздоровится!