Волшебники Гора

Норман Джон

— Это госпожа сшила, — напомнила мне рабыня.

— У тебя отлично получилось, Феба, — похвалил я. — Просто прекрасно.

— Спасибо, Господин, — задыхаясь, проговорила Феба, лежавшая рядом со своим господином.

Она вся блестела от покрывавшего её пота. Всё тело рабыни было усыпано красными пятнами, результат недавнего бешеного бурления её крови, насытившего и растянувшего тысячи кожных капилляров. Прекрасные соски девушки всё ещё оставались твёрдыми.

— У тебя вся кожа в пятнах, — сообщил я Фебе.

Она

тихонько засмеялась, словно сожалея об этом, и сказала:

— Да, Господин.

Моя рабыня, довольно улыбнулась, впрочем, не поднимая головы.

— Сними одежду, — приказал я ей. — Прибери её в сундук. А потом вернись в прежнее положение на четвереньках, здесь около меня.

— Да, Господин, — ответила женщина.

Теперь я снова мог полюбоваться на неё больше не прикрытую достоинством одежды. Её груди, в её нынешней позе, той которую я ей назначил, красиво свисали вниз.

— Ты умеешь писать? — спросил я.

— Да, Господин, — кивнула она.

Присев рядом, я протянул к ней руки.

— Ой, — тихонько вздохнула рабыня. — О-ох!

Это я нежно сжал её соски, сначала один, а затем и другой, между моим большим и указательным пальцами. У неё они тоже, как оказалось, ещё не забыли в каком состоянии, они были всего несколько енов назад. А возможно, это был всего лишь факт того, что осознание её текущего состояния навязчиво сидело в сознании рабыни.

— Уверен, тебе интересен характер тех сообщений, которые тебе предстоит доставить, — заметил я.

— Да, Господин! — не стала отрицать она.

Я аккуратно провёл пальцами по боку женщины, обрисовав изгиб её талии, и предупредил:

— А вот это не должно тебя касаться, поскольку Ты будешь простым инструментом их доставки. С другой стороны, я сомневаюсь, что у тебя будут большие сомнения относительно их смысла в целом.

— Да, Господин, — признала рабыня.

— Ты доставишь это женщине, которую я тебе укажу, — сообщил я ей, — причём лично в руки.

— Да, Господин, — кивнула она.

— Чтобы повысить шансы на благополучный исход дела, я про то, чтобы тебя допустили в её присутствие, сообщение, упакованное в тубус, будет привязано к твоей шее, а твои руки будут скованы наручниками за спиной.

— Как Господин пожелает, — сказала женщина.

— Но даже в этом случае, — продолжил я, — прежде, чем быть допущенной к ней, тебя, скорее всего, возьмут на два поводка, по одному с каждой стороны, чтобы Ты не смогла подойти, а тем более дотронуться до этой женщины.

— Я понимаю, Господин, — заверила меня она.

— Ты думаешь, что её допустят к ней? — недоверчиво спросил Марк.

— Ну, принимая во внимание её историю и её ошейник, — пожал я плечами. — Думаю, шанс есть.

— Записка, которую она несёт, должна быть написана рукой мужчины, — заметил мой друг.

— Конечно, — улыбнулся

я.

— Несомненно, это будет твой изящный почерк, — усмехнулся он, переворачиваясь на спину, и глядя в низкий закопчённый потолок. — Лучшая характеристика для него: как вуло лапой.

— Признаться, я надеялся, что найдётся кое-кто, кто мог бы справиться с этим получше меня, дабы письмо получилось более убедительным, — намекнул я.

— Ой! — вздрогнула моя рабыня, и её тело напряглось, но своей позы она не изменила.

— Почерк должен быть таким, чтобы у того, кто будет это читать, не возникло сомнения в том, что тот, кто это написал — образован, очарователен, остроумен, изящен и учтив, — продолжил я.

— Самое то, для твоего собственного почерка, когда Ты пишешь печатными буквами, — заметил юноша. — У этого способа, кстати, много достоинств. Я знал крестьян, которые даже на такое не были способны. Или, если Ты предпочитаешь, то можно использовать твой неподражаемый рукописный стиль с его исключительно нечитаемыми обратными строками. Его комичность заставляет читателя теряться между вариантами полной неграмотности и пикантного очаровательного розыгрыша.

— У моего владельца превосходный почерк! — без спроса влезла в нашу пикировку Феба.

— Тебя просили говорить? — лениво поинтересовался Марк.

— Нет, Господин, — пискнула она. — Простите меня, Господин.

Девушка сжалась и замерла около него, стараясь казаться маленькой и незаметной. Похоже, ей совсем не хотелось стать объектом для пощёчины или порки.

— Именно на это я и надеюсь, Феба, — сказал я рабыне, — твой владелец, именно тот человек, который мог бы поднапрячься и приложить своё умение к этому делу.

— Да, Господин, — опасливо прошептала рабыня.

— Я пишу простым почерком, — ответил Марк.

— Но я думал, что Ты мог бы добавить несколько завитков, или что-либо ещё, — предположил я.

— Нет, — отказался он.

— Вы предлагаешь, написать это мне? — осведомился я.

— Это была бы катастрофа, — признал мой друг.

— Кроме того, — решил напомнить я, — мой почерк может быть узнан.

— Об этом я как-то не подумал, — усмехнулся Марк.

— Итак, Ты сделаешь это? — уточнил я.

— Я напишу, но только своим почерком, — заявил он.

— И это будет прекрасно, — заверил его я.

— А что, если она видела его почерк? — поинтересовался Марк.

— Это крайне маловероятно, — успокоил его я.

В действительности, это вообще было невероятно, чтобы наш предполагаемый корреспондент начал бы такую переписку. В таких отношениях первое послание, если бы оно было написано, учитывая вовлеченные риски, конечно, вышло бы из-под пера свободного человека.

Я провёл рукой по внешней стороне бедра рабыни, стоявшей на четвереньках около меня.