Волшебники Гора
Шрифт:
— Мне страшно, — повторила она.
— Как всё прошло? — снова спросил я.
В этот момент до нас донёсся металлический звон. Одиннадцатый ан.
— Ещё только одиннадцать, — с облегчением вздохнула женщина.
— Да, — кивнул я и, увидев, как она взволнованно закрыла глаза, спросил: — Боишься?
— Да, — шепнула Лавиния.
На мой взгляд, женщина имела право бояться, в конце концов, она была всего лишь рабыней.
— Что тебя так пугает? — поинтересовался я.
— Он, — ответила Лавиния. — Перед ним мне предстоит появиться, будучи всего лишь рабыней!
— Ах, да, — улыбнулся я.
Признаться, сам я думал, что её ужас был мотивирован, и это, возможно, было куда более оправданно, тем, что произошло немного раньше, этим утром.
— Расскажи мне лучше о том, что произошло в Центральной Башне, — напомнил я о своём
— Всё произошло почти в точности, как Вы ожидали, — сказала она. — Когда я подошла к Центральной Башне, то опустилась на колени перед гвардейцами. Тубус с письмом, при этом коснулся камней. Я подняла голову и сообщила о своём поручении, о том, что я доставила личное сообщение для Убары, исходящее из дома Аппания. Мужчины прочитали мой ошейник. Для всех я выглядела как одна из девушек Аппания. Правда, насчёт того, что меня допустят внутрь, сами гвардейцы поначалу были настроены довольно скептически. Однако, к их удивлению, им сообщили, что меня нужно пропустить к Убаре.
— Доступ тебе обеспечило то, что Убара предположила, что сообщение могло было бы исходить не от Аппания лично, всё же он никаких особых дел с ней не ведёт, а от одного особого человека из его окружения, — объяснил я. У Талены должно было появиться подозрение, а возможно даже надежда, на то, что это письмо написано кем-то, кто её очень интересует. Тем более что послание было заявлено как «личное», что должно было не только подтвердить её подозрения, но и взволновать и заинтриговывать женщину.
— Да, Господин, — согласилась Лавиния.
Она, конечно, получила рапорт от гвардейцев, что руки пришедшей к Центральной Башне рабыни закованы в наручники за спиной, а тубус висит на шее. Таким образом, женщина не могла вскрыть и прочитать письмо, а значит, она, скорее всего, остаётся в неведении относительно его содержания. Лавиния, кстати, и вправду о сути послания знала лишь в общих чертах, поскольку, в то время как мы с Марком, при поддержке Фебы, приглашённой в качестве эксперта, вчера вечером составляли его, сама она находилась у досок информации, собирая для на нас любые сплетни, которые могли бы показаться интересными. Для рабынь вообще лучше подходить к общественным доскам сообщений либо вечером, либо очень рано утром, тогда меньше шансов, что будет много народу, а, следовательно, и меньше вероятность того, что их могут побить. Конечно, моя рабыня в целом представляла и смысл написанного, и свою роль в наших планах. Само письмо, конечно, как и было договорено, написал Марк.
Встретив Лавинию в заранее оговоренном месте, после того, как она покинула Центральную Башня, я снял с неё наручники и забрал тубус. Потом, я выдал ей плащ, и мы, каждый своей дорогой вернулись к инсуле Торбона.
— Продолжай, — бросил я.
— Гвардейцы, первым делом проверили наручники, — сообщила она, — и признали, что мои руки я в них надёжно обездвижены.
— Ожидаемо, — кивнул я.
То, что рабыня сразу пришла с руками скованными за спиной, конечно, гвардейцам было только на руку. Таким образом, им не потребовалось использовать свои собственные наручники, прежде чем вести её внутрь дворца.
— Потом они взяли меня на два поводка, — продолжила Лавиния.
— Один стальной ошейник с двумя цепями по бокам? — уточнил я.
— Да, — подтвердила она.
Есть несколько способов, которыми заключённого могут взять на двойной поводок, при этом иногда используются два ошейника, а иногда один единственный, но с двумя кольцами по обе стороны. Ошейники при этом могут быть самыми разными, обычно кожа, металл или верёвка, впрочем, для самих поводков обычно используются те же самые материалы. Иногда можно встретить даже деревянные ошейники, сделанные наподобие колодок. Не трудно догадаться, что основное назначение такого двойного поводка — безопасность и двойной контроль. Пленник вряд ли окажется способен сорваться с двух поводков сразу. По крайней мере, один из них, но задержит его. Точно так же человек, оказавшийся на двух поводках одновременно, может быть легко остановлен, удержан на месте или переведён, между двумя конвоирами, не будучи способен достичь кого-либо из них, либо третьего лица. В случае взятия на двойной поводок женщины, это помимо всего прочего, ещё и выглядит эстетично. Конечно, обычно от девушки не ожидается, что она попытаться напасть на своего конвоира, скажем, чтобы укусить его или пнуть, по крайней мере, не больше одного раза. Это — не то действие, на которое она когда-нибудь осмелится снова.
— Затем, под охраной пяти гвардейцев меня провели через двойные ворота Центральной Башни, — сказала Лавиния. — Первым шёл офицер, потом я, между двумя солдатами, державшими поводки, которые были закреплены на мне. Замыкали нашу колонну ещё два гвардейца с копьями. После того, как двойные ворота закрылись позади нас, мне на голову накинули капюшон, и повели через анфиладу коридоров, показавшуюся мне лабиринтом, столько там было переходов, лестниц и поворотов. Иногда мне даже казалось, что мы разворачивались и шли обратно. Когда мне приказали встать на колени, я уже понятия не имела, в каком месте Центральной Башни я оказалась. Два моих конвоира встали по обе стороны от меня и, наступив на поводки, вынудили меня согнуться до пола. И тут я услышала я женский голос: «Принесите мне послание от моего дорогого друга, Аппания».
— Какой это был голос? — осведомился я.
— Он показался мне дружелюбным, и даже любезным и очаровательным, — ответила рабыня, — но, почему-то под этим чувствовался холод или, возможно, жестокость.
— Продолжай, — кивнул я.
— Я почувствовала, как тубус сняли с моей шеи, потом услышала, как с него сняли крышку, а следом зашуршала бумага. Скорее всего, это сделал офицер, а потом передал послание женщине. Некоторое время было тихо, а потом она заговорила снова: «Это — пустяк, — сказала она, — всего лишь небольшой анонс о ближайшем спектакле от моего дорогого друга, Аппания. А теперь оставьте нас наедине. Но прежде, чем уйти, снимите капюшон с рабыни. Я хочу посмотреть на неё». Капюшон с меня сняли, и я смогла осмотреться. Я стояла на коленях в комнате, больше всего похожей на апартаменты для частных аудиенций. Скорее всего, это было где-то глубоко внутри башни. Окон не было, но света хватало, горело множество ламп. Стены были задрапированы великолепными алыми тканями. В нескольких футах передо мной на небольшом постаменте стояло кресло, в котором царственно восседала женщина, одетая в восхитительные одежды сокрытия и прекрасные вуали. Я молчала. Офицер сказал женщине: «Мы подождём снаружи». А потом, развернувшись, он покинул комнату, сопровождаемый своими людьми. Капюшон, который был снят с меня, остался лежать сбоку. Там же был и тубус и крышка от него. Я осторожно посмотрела на женщину, сидевшую в кресле. Мне показалось, что она даже не замечала меня. Она читала и перечитывала письмо, что держала в руках, по-видимому, оно сольно взволновало женщину. Цепи поводков были прикреплены к кольцам, вмурованным в пол по обе стороны от меня. Я надёжно удерживалась на месте. Я не смогла бы встать, только выпрямиться оставаясь на коленях. Наконец, женщина в кресле посмотрела на меня, и я, испугавшись, опустила голову на пол и услышала её насмешливый голос: «Вот значит, как Ты становишься на колени перед свободной женщиной». «Простите меня, Госпожа! — заплакала я. — Но здесь были гвардейцы!». «Их здесь больше нет, — заметила женщина, — и даже если они были, то именно я здесь Госпожа, а не они». Я поняла, что допустила серьёзную ошибку и взмолилась: «Простите меня, Госпожа!». «Передо мной следует становиться на колени скромно» — указала мне она. Я плотно сжала колени и ответила: «Да, Госпожа».
— А я предупреждал тебя об этом, — напомнил я ей.
— Я должна быть наказана? — испуганно спросила Лавиния.
— Нет, — успокоил её я. — Рабыни ставят колени в такое положение почти автоматически, и мне не хотелось бы усложнять твоё обучение, наказывая тебя за то, что Ты поступила так, оказавшись в особой ситуации. Не хочу, чтобы характер твоих реакций становился слишком сложным или непоследовательным.
— Спасибо, Господин, — облегчённо вздохнула рабыня.
— Кроме того, — улыбнулся я, — гвардейцы были мужчинами, и они там, действительно, присутствовали.
— Да, Господин!
— Но впредь, ради тебя самой, я посоветовал бы тебе, оказавшись перед свободными женщинами, остерегаться таких оплошностей, — предупредил я.
— Да, Господин!
— Продолжай, — велел я.
— Женщина посмотрела на меня сверху вниз, и я сразу опустила голову, не смея поднять на неё взгляда. Меня даже начало неудержимо трясти. Можете себе представить, что почувствовала я там, такая маленькая и беспомощная!
— Конечно, — кивнул я, — в таком месте, в присутствии такой персоны, самой Убары Ара.