Волшебники Гора
Шрифт:
— Госпожу нужно чествовать за её ум и прозорливость, — польстил Мило.
— Кто посмеет заглянуть под вуаль свободной женщины? — засмеялась она.
— А действительно, кто? — испуганно спросил раб.
— К тому же, очень немногие, — не переставая смеяться, добавила женщина, — знают Убару в лицо!
— Это и вправду здорово, Госпожа, — поддержал он смеющуюся Убару. — И насколько я благодарен и потрясён тем, что мне, простому рабу, во время трёх ужинов, было разрешено полюбоваться на ваше лицо.
— Ты посмел смотреть на меня? — осведомилась она.
— Простите меня, Госпожа, — воскликнул актёр. — Но я подумал, что, возможно, именно по этой причине,
— Просто в те вечера было очень душно, — сказала женщина.
— Конечно, Госпожа! — поддержал её Мило.
— Но, что и говорить, — усмехнулась Талена, — я действительно надеялась, что, увидев меня, Ты мог бы попасть под моё очарование.
И в следующий момент, она изящным движением, отстегнула булавки не левой стороне вуали. Мгновением спустя вуаль соскользнула с её лица.
— Ай-и-и! — восхищённо выдохнул мужчина. — Неужели найдётся такой мужчина, который смог бы устоять перед очарованием такой красоты?
— Что, Ты уже не устоял? — довольно засмеялась женщина.
— Да! — воскликнул он. — Конечно, Госпожа, ведь Вы самая красивая женщина на всём Горе!
Я мельком взглянул на Лавинию, стоявшую на коленях по левую руку от меня. Мне показалось, что нижняя губа женщины задрожала и в глазах появились слёзы.
— Я чувствую себя, словно рабыня, — игриво сказала свободная женщина, — сбежавшая, и прячущаяся по углам, чтобы пробраться на свидание.
У Мило даже дыхание перехватило от такого признания. Подозреваю, что в этот момент он представил, как возбуждающе могла бы выглядеть эта женщина, если бы она действительно была рабыней, одетой как рабыня, в ошейнике как рабыня и покорная как рабыня.
Убара украдкой бросила взгляд на своё отражение в зеркале, висевшем в дальнем углу комнаты.
— Иногда я завидую этим бессмысленным, принадлежащим мужчинам лакомствам, — вздохнула она, — совершенно свободно снующим повсюду, где им захочется, в своих коротких туниках и ошейниках. Иногда мне кажется, что у них больше свободы, чем у меня самой, что я, свободная женщина и Убара Ара, в куда большей степени являюсь рабыней, чем сами рабыни.
— Даже не думайте так! — предупредил Мило.
— Но ведь это верно, — помрачнев, сказала Талена, и раб замолчал.
Убара, уже не скрываясь, принялась разглядывать себя в зеркале. Мне даже стало интересно, кого Талена увидела там. Видела ли она себя, такую какой она выглядела внешне, капризную, одетую в приличествующие женщине высшей касты одежды сокрытия, или она вдруг увидела там испуганную женщину в та-тире или тунике, в которые мужчины могли бы захотеть нарядить её.
— А если я была рабыней, — внезапно произнесла она, — и я пришла бы сюда, как Ты думаешь, что бы со мной сделали?
— Но Госпожа не рабыня! — пробормотал ошеломленный Мило.
— А, если я ей была? — спросила Талена.
— И Вы были бы пойманы? уточнил мужчина.
— Конечно, — подтвердила она.
— Боюсь, госпожа была бы строго наказана, — предположил Мило.
— Даже притом, что я столь красива? — недоверчиво спросила женщина.
— В этом случае, особенно! — заверил её раб.
— Правда? — задохнулась Убара.
— Да, Госпожа, — кивнул он.
— Интересно, — задумчиво сказала женщина.
— Но ведь Госпожа не рабыня! — воскликнул Мило.
— Плеть? — уточнила она.
— Как минимум, госпоже пришлось бы познакомиться с ней, — подтвердил раб, — конечно, прежде всего, она была бы раздета и привязана, а уже потом выпорота. Кроме того, её могли бы быть связать и подвергнуть наказанию палкой по пяткам.
Свободная
— И я не думаю, что госпожа допустила бы такую ошибку, — добавил он.
— Возможно, нет, — признала Убара.
Я бросил взгляд на Тольнара припавшего к другой смотровой щели. Словно почувствовав это, он тоже оторвался от наблюдения и посмотрел на меня. Затем, мы оба снова вернули своё внимание к происходящему в соседней комнате.
Убара немного покрутилась, рассматривая своё отражение в зеркале с разных ракурсов. Казалось настроение у неё начало портиться.
— Госпожа? — окликнул её Мило.
— Ты, правда, находишь меня привлекательной? — осведомилась она.
— Конечно, Госпожа! — пылко заверил её мужчина.
— А как Ты думаешь, для других мужчин я могла бы быть столь же привлекательной? — уточнила Талена.
— Конечно, Госпожа! — согласился он.
— Некоторые думают, что я самая красивая женщина во всем Аре, — заметила Убара.
— Вы, я уверен, — заявил актёр, — самая красивая женщина на всём Горе!
Лавиния всхлипнула и опустила голову. Слезинка скатилась по её носу и упала на пол.
— И я — Убара! — сказала свободная женщина.
— Да, Госпожа, — подтвердил раб.
— Но Убара тоже женщина, — вздохнула она, — и у меня такие же потребности, как и у любой женщины.
— Да, Госпожа, — не стал спорить Мило.
Затем Талена, постепенно, предмет за предметом, время от времени оценивая себя в зеркале, сняла с себя всю внешнюю одежду. Раб всё это время стоял у неё за спиной. В конце она избавилась от своих шлёпанцев, просто шагнув из них назад, и замерла стоя перед зеркалом, босая, в белом, коротком, открывающем её колени, шёлковом похожем на ночную рубашку предмете одежды с запахом. Женщина подняла руки и удалила заколки из своих волос, тут же тёмным водопадом, рухнувшими на её плечи. Она покачала головой, а затем обеими руками подняла их и, отбросив за спину, оценила себя в зеркале. Я чуть не прокусил свою губу, изо всех сил стараясь удержаться от того, чтобы броситься в соседнюю комнату и схватить её. На её шее, на кожаном шнурке висел маленький, закрытый кожаный цилиндр. У меня не было никаких сомнениё относительно того, что в нём находилось. А вот наш Мило вряд ли об этом догадывался. В конце концов, то письмо, что якобы написала ему Убара, на самом деле было написано Лавинией. Полагаю, что сам он полученное послание уничтожил сразу, избавившись от опасной, компрометирующей его улики. Ни Талена, ни Мило, понятное дело, ничего не знали о записках, которые они, предположительно, писали друг другу. До сегодняшнего свидания в этой комнате, связь между ними осуществлялась через Лавинию, приходившую к Убаре под личиной рабыни дома Аппания, а к Мило как государственная рабыня. Моя рабыня в качестве посредницы, в точном соответствии с моими инструкциями, все сообщения передавала максимально быстро, за исключением случаев тех немногочисленных задержек со стороны Убары, по-видимому, желавшей усилить ожидание и страдания, бедняги раба.
— Интересно, на самом ли деле я самая красивая женщина на всём Горе, — пробормотала Талена, изучая своё изображение в зеркале.
— Конечно, — заверил её Мило.
А вот женщина, стоявшая около меня на коленях, спрятала лицо в руках.
— Как можно сомневаться в этом? — спросил раб.
Лавиния тихонько заплакала. Слезы стекали вниз по её запястьям и далее на пол. Я отметил, что, несмотря на расстройство, колени рабыни по-прежнему оставались в надлежащем положении, подходящем для того вида рабыни, которой она являлась.