Волшебники на каникулах
Шрифт:
— Мне страшно, — раздался чей-то дрожащий голос.
— И мне страшно! — сказал другой.
— И я тоже боюсь! — произнес еще один голос, а за ним еще один, а затем голоса слились в единый хор. — Страшно! Страшно! Мы боимся!
Рев поднялся до крика, крик до грохота, как во время землетрясения. Наконец Квельт громко закричала:
— И Я ТОЖЕ БОЮСЬ!
Постепенно воцарилась тишина.
— Но я все равно собираюсь это сделать, — продолжала Квельт. — Так что мы все вместе можем совершить этот скачок. Подумайте об этом! Так или иначе, мы все в конце концов умрем.
При этих словах Одинокая отвернулась, и Ните показалось, что она слышит скрежет зубов.
— И если все получится, — говорила Квельт, — мы будем вместе и продолжим…
Она покачала головой.
— Для этого нет подходящих слов. И не думаю, что их возможно подобрать. Но каждый из вас когда-нибудь задавался вопросом "что-то еще должно произойти. Что же это будет?" Вот оно! Это то, что должно случиться! Так приступим же!
Рев снова возрос, затем медленно стих до бормотания. Ни выкриков одобрения, ни согласия. Зато явственно ощущался страх собравшихся. Но Нита почувствовала перемену настроения, и взглянув на Кита, поняла, что он тоже это понял это.
Это происходит, подумала Нита в немом изумлении. И вот по какой причине, помимо отдыха, Существующие Силы направили нас сюда. Если бы они Сами лично рассказали Квельт, что должно произойти, она бы не поверила. Она должна была получить информацию от кого-то, кого знала лично, кого-то, кто ей нравился. От кого-то, с кем она на рассвете сидела на пляже и болтала о пустяках.
От нас…
Квельт ждала, пока наступит тишина. Все сильнее и сильнее, так, что даже виляющий хвостом Понч почувствовал это, нарастало молчаливое согласие. Это был один из тех моментов, которые могли продлиться час, день или месяц — в этом потустороннем сердце мира не существовало ощущения реального времени. Но наступило время, когда решение было принято, и когда это произошло, Квельт переместилась в центр, где стоял Друвах, и протянула руки.
Он передал ей Ядро Алаалу. Та несколько раз повернула его в руках, рассматривая, а затем обвела взглядом собравшихся.
— Единожды мы — волшебники — уже сделали Выбор в пользу нашего народа, — начала речь Квельт.
— Да, это так, — подтвердил Друвах.
— И Выбор может быть отменен, если так решат все волшебники, живущие на Алаалу, — продолжала Квельт.
— Так было заложено в первоначальную структуру Выбора, — ответил Друвах.
— Тогда пришло время отказаться от него, — сказала Квельт. — Ныне я единственная волшебница на Алаалу. Пусть наш народ теперь идет не только своим путем, но общей дорогой, которую проторяет Единая, до тех пор, пока мы не сможем ясно ее осознать.
Наступила полная тишина.
Нита и Кит ждали, что что-нибудь случится. Одинокая сила отвернулась от происходящего, хотя и не стала отдаляться.
Свет становился все более ярким. Сияние этого до невозможности ослепительного неба начало нарастать, сгущаясь в воздухе вокруг них, как низкое облако сгущается в туман у земли,
Понч обнюхал Кита и вложил ему поводок в руку.
Нам лучше убраться отсюда!
— Мне кажется, это хорошая идея! — ответил Кит. Он схватил Ниту за руку. Перед тем, как переместиться, она оглянулась и заметила лишь мимолетный взгляд в свою сторону, когда Квельт обняла мать и отца, и уткнулась лицом в плечо матери. Но она улыбалась.
Улыбка медленно появилась и на лице Кувилина, а затем и Демаир, они оба смотрели вверх на свет, пребывающий в мире Ядра Алаалу и преобразовывающийся в то, что они давно ожидали, но отрицали до этого момента…
Нита поспешно направилась к Киту и Пончу, чтобы переместиться вместе с ними.
Понч переместил их высоко над планетой, которую было видно из космоса. Защитное заклинание, имплантированное Китом в поводок Понча как раз на такие случаи, мгновенно сработало, защищая их от холода и вакуума. Здесь был воздух, что очень важно, но на мгновение Нита просто забыла, как нужно дышать.
Под ними всю поверхность планеты пронизывали разряды молний. От облака к облаку, от облака к земле, молнии потрескивали на дневной стороне планеты, их массивные разряды были хорошо видны, а на ночной стороне облака мерцали, как наэлектризованное молоко. Полярные сияния потрескивали и сияли на полюсах, а также вдоль линий магнитного поля. По всей планете Алаалу горизонт вспыхивал синими и красными всполохами молний и извивающихся ионных протуберанцев.
— Остаточные вспышки? — пробормотал Кит себе под нос.
Нита кивнула:
— Но я не думаю, что это надолго…
Постепенно атмосферное неистовство начало уменьшаться. Сначала потухло небо на ночной стороне планеты, вскоре на дневной огромные грозовые фронты выпустили несколько молний в сторону нескольких поменьше, а затем, словно израсходовав свой запас, сами рассеялись в течение нескольких минут. И все замерло.
Тут медленно, неохотно из-под земли начало пробиваться свечение. Наиболее заметно оно было в Городах, из которых как будто запустили белые фейерверки. Но свет исходил и из разрозненных островов, и даже из необъятных морей Алаалу… и это были не фейерверки. Они бились и извивались в нижних слоях атмосферы, но потом находили путь в космос и устремлялись вверх, словно метеориты, только наоборот — становились все ярче и ярче по мере того, как покидали атмосферу и планетное притяжение, исчезая в извечной ночи.
Количество огней все возрастало. Нита вспомнила, что похожий звездопад разбудил ее в первую ночь их пребывания здесь, но теперь все было наоборот — звезды устремлялись ввысь, но, как и во время того звездопада, с каждой секундой звезды падали все более и более часто, огненный ливень уносился с планеты во всех направлениях в бездонный космос, теряясь в ослепительном сиянии солнца Алаалу. Это могло длится очень долго или, наоборот, произойти быстро — счет времени был потерян. Полтора миллиарда, подумала Нита. Она понимала, что сейчас они все в какой-то степени за пределами времени, в противном случае, увидеть полтора миллиарда чего-либо заняло бы целую вечность. Хотя этот день и так длился бесконечно…