Волшебные греческие ночи

Смарт Мишель

Пытаясь принять бесстрастный вид, она последовала за Гианнисом в ванную комнату. Не в пример спартанской спальне, ванная была роскошной.

Табита сразу подошла к раковине. Краем глаза она заметила, что Гианнис достал из настенного шкафа нечто похожее на мужской кожаный несессер.

Табита распустила намотанный на руку шейный платок и подставила кровоточащую ладонь под струю воды, поморщившись от боли.

Кровотечение почти остановилось.

– Больно? – спросил он.

– Чуть-чуть, – солгала она.

Гианнис

подошел так близко, что она почувствовала исходящее от него тепло.

Его близость волновала Табиту, несмотря на то что он уже держал ее в объятиях во время танцев. Однако сейчас она ощущала его присутствие каждой клеточкой своего тела.

– Можно мне полотенце, пожалуйста.

– Позвольте мне, – пробормотал он, снова беря ее раненую руку в свою.

Табита затаила дыхание, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Он снял маску. Его красивое и сосредоточенное лицо оказалось совсем близко.

– Можете пошевелить пальцами?

Она прочистила горло и едва слышно ответила:

– Да.

Он неторопливо промокнул ранку небольшим полотенцем, обмотав его вокруг ладони.

Затем осторожно снял полотенце. Крови практически не было.

– Нужно заклеить порез пластырем, – деловито сказал он, достав пластырь из несессера, на поверку оказавшегося сумкой с набором для оказания первой помощи.

– Вы тайный доктор? – шутливо спросила она, чтобы как-то отвлечься от его притягательной близости.

Он мельком взглянул на нее и ответил:

– Привычка с университетских времен. Мама настаивала, чтобы набор для первой помощи всегда был под рукой.

Он зубами надорвал упаковку и вынул пластырь.

– Ваша мама так вас опекала?

Гианнис хрипло усмехнулся.

– Она просто разумная и практичная женщина. В юности я был сорвиголовой. Расслабьте руку и чуть согните пальцы, – скомандовал он.

Табита подчинилась и, затаив дыхание, наблюдала, как он заклеил порез пластырем.

– Готово, – объявил он и поцеловал ее ладонь в пластырь.

Табита затрепетала. Внутри разлилось приятное тепло. Ее неудержимо влекло к этому мужчине.

Гианнис рассматривал лежащую в его крупной руке ладошку. Он погладил ее пальцы, удивившись мозолям на их кончиках.

Он хотел было спросить, откуда мозоли, но, встретившись с ее васильковым взглядом, забыл обо всем на свете.

Сначала Гианнис намеревался только обработать и заклеить порез и отправиться смотреть фейерверк.

Он не подозревал, что Табита так возбуждающе на него подействует.

После смерти жены Анастасии он не жил монахом. У него всегда было много подружек как до свадьбы, так и после того, как он овдовел.

Но ни одна из них не возбуждала его так, как Табита. Хотя девушка лишь застенчиво ему улыбалась.

Ему страстно захотелось увидеть ее лицо без маски. Он медленно снял с нее маску и с громко бьющимся сердцем вглядывался в прекрасные черты безупречного лица.

У Гианниса от восторга перехватило дыхание. Табита была красива какой-то неземной, волшебной красотой, напоминая ему сказочную фею.

Он придвинулся ближе, осторожно провел кончиками пальцев по ее лицу, шее, задержавшись на пульсирующей жилке у ключицы, а затем прижался губами к ее чувственному рту.

Табита замерла. Гианнис приник к ней в бесконечном поцелуе, от которого замирало сердце и останавливалось дыхание. Его губы были мягкими, а поцелуй на удивление нежным. Против воли Табита приподняла подбородок, словно просила о большем.

Гианнис улыбнулся, не отрываясь от сладких губ Табиты с привкусом шампанского. Вожделение заклокотало в нем, как вулкан. Его ладонь скользнула вниз по ее спине, рука обняла тонкую талию. Он слегка прикусил ее полную нижнюю губу, вызвав у Табиты слабый вздох удивления. Это был ее первый в жизни поцелуй. Она не заметила, как он распустил ее пучок и перебирал пальцами густые пряди медовых волос.

У Табиты подкашивались ноги. Она ухватилась за лацканы фрака Гианниса, чтобы удержать равновесие.

Поцелуй становился настойчивее. Язык Гианниса проник во влажную глубину ее рта, возбуждая медленными движениями. Табита, как ни старалась, не в силах была унять охвативший ее жар и сладкую тянущую боль внизу живота. Ритмичные толчки языка Гианнис сопровождал легким трением бедер о ее бедра. Сквозь одежду она чувствовала мощную эрекцию Гианниса.

Прервав поцелуй, он зарылся лицом в копну золотисто-медовых волос, вдыхая их цветочный аромат.

Затем посмотрел на нее потемневшим от страсти глубоким синим взглядом, в котором светилось неприкрытое желание.

Табита и представить себе не могла, что способна вызвать подобную реакцию у Гианниса.

Неожиданно он взял ее на руки и понес к кровати. Мир перестал существовать. Она видела и ощущала только Гианниса. Он так смотрел на нее, что Табита чувствовала себя обнаженной и готовой покориться любому его желанию.

Пробормотав что-то нежно по-гречески, он осторожно усадил ее на кровать, сев рядом. Они инстинктивно придвинулись ближе друг к другу и, крепко обнявшись, снова принялись неистово целоваться. Оба постанывали от пьянящего восторга.

Гианнис чувствовал себя одержимым. Это безумие какое-то – так хотеть женщину, которую он знает только по имени и всего несколько часов. Табита казалась ему феей, сошедшей со страниц сказок, которыми в детстве зачитывались его младшие сестры.

Если это сказка, он хочет в ней остаться.

«Слишком много одежды», – подумалось ему. Гианнис нащупал застежку и спустил лиф платья Табиты до талии.

Он провел ладонями по голой спине Табиты и сглотнул. Бюстгальтер отсутствовал.

Он снова жадно ее поцеловал. Затем отстранился на мгновение, чтобы скинуть фрак и рубашку.