Волшебные сказки
Шрифт:
И отправился лекарь в лес, чтобы хитростью Боровика взять, да на палец перстень с секретом надел, а в перстне - порошок усыпляющий.
Вышел он среди ночи за ворота крепостные, и вдруг неведомо откуда тихий шепот раздался, будто бы кто-то ему на самое ухо сказал: "Остановись, человек. На погибель идешь". Огляделся лекарь, но так и не понял, чей голосок только что услыхал. Не по себе ему стало, страх душу сковал, а деваться некуда - на то и воля царская, чтобы всему по ней быть.
И пустился он в дальний путь, и забрался в леса бескрайние.
– Помоги, старец, коли можешь. Расхворалась царевна Мария. Который день кашлем мучается, не ест, не пьет, совсем извелась доченька царская.
Сделай одолжение, смилостивься, дитя исцели.
Выслушал Боровик лекаря, в домик свой отвел и дал ему берестяной туесок с сушеными ягодами.
– Возьми эти ягоды, - говорит, - теплый настой приготовь. Царевну настоем пои - и через день-другой хворь с нее как рукой снимет.
Благословил Боровик лекаря на доброе дело да, прежде чем распрощаться, накормил-напоил его, заодно и сам поел. А лекарь-то времени зря не терял, в питье благодетелю своему порошок подсыпал.
И заснул Боровик мертвым сном, а лекарь из его жилья вылез да бегом к царю. И среди ночи нагрянули в лес стражники, старика Боровика схватили, в мешок упрятали, в крепость отвезли. И спали осы в гнездах, и спали змеи в норах, и некому было за старика вступиться.
Проснулся он лишь на второй день. Огляделся, никак понять не может, как это он в клетке железной очутился да еще в каком-то подвале. Но вот сам царь в подземелье пожаловал и спрашивает:
– Ну что? Чья взяла? Вот будешь теперь до конца дней своих на воде да на хлебе сидеть. Узнаешь, как государю дерзить!
А Боровик ему в ответ:
– Отпусти меня с Богом, премудрый повелитель. Я тебе за милость такую здоровенную бочку, полную золота, дам.
– И где же бочка эта?
– Под тем самым кленом, где осы тебя и твоих людей искусали. Но учти, что без моего разрешения золото тебе не взять - осы не подпустят.
Нахмурился царь, взглядом сердитым узника окинул и говорит:
– Это мы еще посмотрим. Нешто я на ос твоих управу не найду?
Тут он из темницы вышел и, недолго думая, приказал клен вместе с осиными гнездами сжечь.
Сказано - сделано. Люди царские подводы сеном нагрузили, темной ночью в лес поехали, целые стога под кленом соорудили да подожгли. Тото пламя заиграло, то-то столб огня в небо поднялся. Осы в гнездах от жара нестерпимого проснулись, зажужжали, заметались, да только поздно, так вместе с деревом и сгорели.
Утром царь велел пепелище разрыть, сокровища разыскать. Разрыли землю, здоровенную бочку на свет божий вытащили, а в бочке золотых монет полным-полно.
Доволен государь, решил по случаю поимки Боровика праздник учинить. Созвал гостей со всего царства своего, велел столы накрыть да гулять три дня и три ночи кряду.
Вот и веселье кипит. Столы яствами ломятся, вино рекой льется, гости повелителя своего славят, здравицы в его честь
Узнал государь, что случилось, тут же приказал клетку с Боровиком из темницы вытащить, во дворе крепостном поставить. Подошел к клетке и спрашивает:
– Признавайся, злодей, твоих рук дело? По твоему наущению змея лекаря погубила, праздник мне испортила?
А старичок помалкивает, ни слова в ответ.
– Отвечай же!
– гневается царь.
– А не то велю тебя в реке утопить!
Но тут садовник Ерофей слово взял, за Боровика вступился:
– Не вели, государь, старца немощного казнить. Это он зерна дал, зерна того прекрасного вьюнка, что крепость твою украшает.
– Вот оно что?!
– сердится царь.
– Коли так, то пойди, Ерофей, возьми топор да немедля вьюнок этот и выруби!
– Не могу, - отвечает Ерофей, - рука не поднимется.
Осерчал государь пуще прежнего, приказал витязю своему за топор взяться, а тот в ответ:
– Не гневайся попусту, государь, не губи вьюнок, старика пощади. Он же меня пощадил, из волчьей ямы вызволил. А в другой раз, кабы не Боровик, отдали бы меня чудищу на растерзание.
Тут уж царь не стерпел, позвал слуг своих верных, для всякого дела пригодных, да приказал садовника и витязя в острог упечь, а клетку со стариком прямо с крепостной стены в водопад, в бурливые воды сбросить.
Сказано - сделано. Садовника и витязя в тюрьму заточили, клетку с Боровиком в реку сбросили.
Взялись царевы слуги за топоры да пошли вьюнок изводить. Вот рубят они его, топорами в поте лица машут, и с каждым ударом чудится им тихий плач, стоны слышатся.
– Попусту трудитесь, - лепечет умирающий вьюнок. - Спелыми зернами земля вдоль стен усыпана, каждому зернышку время взойти придет...
Но не услышали государевы слуги этих слов. Сам же царь в опочивальню удалился, с досады вина выпил да спать лег. И приснился ему сон.
Высоко поднялся вьюнок, тонким зеленым кружевом укрыл старую башню от основания и до самого верха. Поблескивает, колышется, волнами играет свежая листва, нежным шелестом отзывается на легкое дыхание ветра. На самом верху башни Мария, любимая дочурка. Стоит себе, улыбается, птиц из ладошки своей крохотной кормит. Но только что это? Змея по стене ползет, пасть свою страшную разевает, Марию ужалить хочет...
Проснулся государь, с постели вскочил да к дочурке бегом. В спаленку ее вбежал, и показалось ему, будто бы гадюка по полу ползет, к детской кроватке подбирается! Закричал он, дитя из постельки выхватил да скорее прочь. Тут и стража в спаленку ворвалась, чтобы саблями змею изрубить, да только оказалось, что вовсе и не змея это, а поясок от платьица детского.