Воля дороже свободы
Шрифт:
– Очень важно, – сказал Петер. Глаза его блестели.
Энден встал и, постукивая копытами, отправился в гостиную. Тут же, впрочем, и вернулся, держа под мышкой портфель. Поставил на стол, щёлкнул застёжками, по локоть погрузил руки в кожаные пахучие недра.
– Так, поглядим… Я у них побывал несколько раз, что-то могло остаться… А зачем тебе?
Кат поднялся с места.
– Пойдём-ка, – сказал он Петеру. – На пару слов.
Они вышли в прихожую. Здесь стоял густой сумрак, только отсвечивало зеркало на стене. Ближе к выходу висела
– Демьян, – возбуждённо зашептал Петер, – она может быть там! Ирма! Я должен туда идти!
Кат закрыл за собой дверь и сложил руки на груди:
– Исключено. Сгинешь ни за грош.
– Я мироходец! – Петер нервно взлохматил волосы. – В Разрыв уйду, если что!
– Ну конечно, – Кат хмыкнул. – Ты мироходец. Но вдруг они, знаешь, очень быстрые? Вдруг они начнут стрелять раньше, чем ты успеешь досчитать до тысячи?
– Я должен попытаться! – взмолился Петер. – И как можно быстрее! Сейчас! Её похитили всего две недели назад. Она наверняка ещё у них!
Кат прикрыл глаза и вздохнул.
– Во-первых, это лишь предположение, – сказал он. – Твоё дурацкое предположение. Ни на чём не основанное.
– Я чувствую!
– Не перебивай. Во-вторых, вытащить оттуда человека – задача сложная. Ну вот, допустим, профессор (Кат указал за спину большим пальцем) сейчас найдёт какой-нибудь якорь. Допустим, якорь ведёт прямиком в эти самые гибернационные склады. Хорошо. Ты там. Нашёл свою Ирму. Лежит на складе замороженная, как сосулька. Дальше что?
Петер стиснул ладони, хрустнул пальцами.
– Я… Я её понесу. Найду выход. Гельмунд наверняка сможет объяснить, как оттуда выбраться.
– Выбраться, – повторил Кат. – С девчонкой на руках. Из незнакомого здания, где сидит куча рейдеров. Незаметно и бесшумно. Угу.
Петер дёрнул уголком рта.
– Мы ведь уже нашли и чертежи, и учёного, который в них разобрался, – сказал он. – Осталось только подождать, пока будет готова бомба. Выходит, я тебе не так уж и нужен. Верно?
– Нет, – сказал Кат. – Мало ли, как дело обернётся. Может, мне – нам! – ещё десять раз со света на свет ходить. Прикажешь у профессора дух брать? Он же упырей боится, как огня. Помрёт со страху.
Петер сморщился и хотел было ещё что-то возразить, но тут дверь на кухню отворилась. Через порог переступил Энден – тихонько и как-то даже неуверенно.
– Послушай, парень, – сказал он, потирая руки, будто мыл их под невидимой струёй воды, – та вещь, о которой ты говорил – она действительно имеет значение? Большое значение?
– Нет, – сказал Кат.
– Да, – одновременно с ним сказал Петер.
Энден поглядел на него, поглядел на Ката, смущённо хихикнул и что-то достал из нагрудного кармана.
– Надеюсь, вы меня поймёте, – сказал он. – Видите ли, у меня и раньше были, э-э… контакты с теми господами. В смысле, до того как началось сотрудничество по вопросам установки. Я покупал у
И он, поймав Петера за руку, вложил ему в пальцы маленький, с ноготь, бумажный свёрток.
Мальчик развернул бумагу. Внутри оказался слипшийся комок вещества, похожего на крахмал. Петер осторожно понюхал комок и скривился.
– Это же… – начал он.
– Ну да, – с досадой произнёс Энден. – Я потребляю штофф. Не часто. Иногда нужно, хм, стимулировать мозги, чтобы иметь силы работать. Давно уже покупаю у них, отличное качество.
Он воровато оглянулся на дверь.
Кат усмехнулся. Ничего не мог с собой поделать.
– Так вот как на тебя вышли, – сказал он. – Я-то думал, ты такое светило, что каждый бандит в Рунхольте знает. А ты, значит, просто наркоту у них брал.
Энден вскинул голову и шаркнул копытом по корявому паркету.
– Одно другому не мешает, – сказал он с вызовом.
Петер аккуратно завернул комок в бумагу.
– Они делают это у себя? Там же, где гибернация и всё остальное?
– У себя, – кивнул Энден. – Лаборатория в одном здании со складом. Такой длинный старый барак, а в подвале…
– Так, стоп, – вмешался Кат. – Профессор, ты хоть понимаешь, зачем это нужно? Пацан хочет пробраться в берлогу твоих приятелей. Думает, это ему под силу.
Энден взял себя за нос и медленно кивнул.
– Ах да, вы же оба мироходцы, – сказал он. – Юноша, но это очень опасно. Зачем так рисковать?
Петер потёр лоб, точно хотел разгладить короткую складку, залегшую между бровями. Складка никуда не делась.
– Гельмунд… – он помедлил, коротко вздохнул. – Скажите, вы сумеете вывести человека из заморозки? Или для этого нужно специальное оборудование?
Энден пожал плечами:
– Требуется только отдых, обильное питьё. Желательно – капельница… Но и так можно обойтись. Это ведь не заморозка в прямом смысле слова. Просто замедление жизненных процессов. Индуцированное магически. Как только, э-э, пациент выводится из гибернационного поля, организм начинает возвращаться к нормальному функционированию…
Он покосился на Ката и осёкся.
– То есть, человека нужно всего лишь вытащить с этого склада? – с нажимом спросил Петер. – Вот так просто?
– Разработки велись с учётом применения в полевых условиях, – промямлил Энден.
– Ети твою мать, профессор, – сказал Кат негромко на словени и добавил по-божески: – Сходи, что ли, кофейку попей, Гельмунд. У нас с мальчонкой разговор не окончен.
Энден протянул сиплый звук, что-то вроде «ам-м-м». Очки его опять съехали на самый кончик носа и сидели набекрень. Помаргивая, профессор отступил на кухню, после чего прикрыл за собой дверь – аккуратно, тихо и очень плотно.
Петер отступил на шаг. Чтобы заглянуть Кату в глаза, ему пришлось задрать голову. Даже в полутьме было видно, какое у него бледное лицо, и как набухли веки от недосыпа. Петер не произносил ни слова – только смотрел.