Волжане
Шрифт:
А вот последующий разговор лучше было-не слушать никому.
Мономах удобно устроился на кресле, указав на соседнее Мстиславу, и задумчиво воззрился на гостей. Те остались стоять.
— Что хотите за доспехи и зерцала, ежегодно поставляемые мне на подворье? Помимо серебра. Убрать пошлины? Накажу своим сыновьям, но за других родичей не обессудьте, не волен им указывать… Да и недоволен я вами. Не нравится мне ваше шевеление на реке Воронеж, о котором я узнал от Мстислава. Это совсем рядом с моими порубежными землями и мне оно не по нраву. Уж не примучили ли вы моих беловежцев?
Отец
— Прости, княже, что ответ наш будет долог. Для начала скажу, что не за, пошлины пришли мы просить, точнее не только за них, Торговля нам очень важна и от твоего серебра мы не откажемся, но опять же не в этом суть…
— А в чем же? — достаточно резко для своего возраста подался вперед Мономах.
— Разреши для начала нам рассказать о себе? Получив кивок согласия, Петр начал свое повествование осторожно. Сначала коснулся бедственного положения с продовольствием на Ветлуге, в связи с чем они и начали заниматься железом. Потом перечислил бесчисленные нападения на весь и описал попытку найти знакомых среди, беловежцев чтобы хоть как-то поправить жизнь переселенцев, пополнив их число. Рассказал о робких попытках продать железный товар на Оке и о первой встрече с эрзянами. Поведал про поход к половцам и распашку целинных земель на Дону, про торговлю скотом, зерном и шерстью.
А еще кратко обрисовал, выделку ткани и цемента и коснулся недавнего нападения сувар на прииски, закончившегося тем, что в приграничной деревне организовали школу. Та, мол, будет разводить ценные породы молочных коров и коз, варить сыр, а потому они пришли в Киев не только продать свой товар, но и посмотреть, какой скотиной богата земля русская.
Скользкие темы Петр старательно обходил стороной, вызывая ухмылки у Мономашичей, однако вопросов они почти не задавали и только когда ветлужец коснулся воронежских сотен, сильно разбавленных ясско-печенежско-торкской кровью, Мономах заинтересовался. И даже удовлетворенно кивнул, узнав, что почти все чужаки принимают крещение, пусть и не всегда искренне.
Заинтересовался великий князь и Белой Крепостью, о которой и слыхом не слыхивал прежде. После этого Петр перешел к главному.
— Княже, хан Сырчан более недоволен нашим соседством и шлет челобитные своему брату Атраку в Грузию, что подвизается на службе грузинского царя Давида, дабы тот вернулся в донские степи. Сам же он замышляет разрушить Белую крепость, хотя пока, и не до того ему благодаря походам твоим. Однако закончатся они, и через пять-семь лет мы почувствуем степную удавку на своей шее. Сам видишь, только о благе православных печемся и защите рубежей их, нет у нас других подспудных мыслей. Ни о захвате твоих земель ни об ином ущербе тебе даже помыслить не можем. А потому помоги нам в нашем богоугодном деле, княже. Помоги силой воинской, походами степными. Не дай возродиться половцам, а мы уж приберем степь в руки православных и тебе на блюдечке поднесем.
— И на что мне ваша степь?
Мономах выжидающе уставился, на ветлужцев, будто только сейчас задался этим вопросам, а не ставил его перед собой всю жизнь.
— Оружие, великий князь! — вмешался юноша. Судя по тому что его отец даже глазом не повел, роли у
— Вот как… — Мономах бросил задумчивый взгляд на своего сына и Мстислав коротко кивнул. — И во что мне это встанет?
— Помимо прозвучавших просьбиц? Надо заселять тот край, княже, работных рук понадобится много. Очень много! Поверь, мы можем стать добрыми союзниками тебе…
— И под мою руку пойдете?
— С радостью бы, княже, — юноша огорченно пожал плечами, — вот только переяславцев среди нас очень мало, а черемисы и эрзяне, что составляют большую часть наших мастеров и воев, вряд ли на это согласятся. Точнее, разорвут, наши договоренности да и нас самих передавят как кутят… Лучше подожди немного, приведем мы этих людишек к православию и ты прирастешь вдвое, а то и втрое, держава твоя дотянется до булгар и даже дальше.
— Немного, это сколько? Пять лет, десять, двадцать? — Мономах неожиданно взъярился, — Неужель ты думаешь, щенок, что я проживу еще столько?! Земли воронежские втихую прибрать к рукам хотите?! Напишу Юрию, мигом он разорит ваше воронье гнездо на Ветлуге!
— А что тебе до воронежских земель, княже? — спокойно возразил ему Петр. — Они не твои. Скажу даже больше, там проходит известный тебе торговый тракт, а он скорее под властью Булгара, нежели тебя,
— Распну…
Мономах сжал кулаки на подлокотниках кресла, но ветлужец вовремя добавил, снизив напряжение в комнате.
— Дай нам, княже, эти годы и мы клятву дадим, что любые наши завоевания передадим твоим правнукам, лишь бы они сидели в Киеве и права наши поклялись не рушить!
Великий князь скрипнул зубами. Причем тут чьи-то права? Речь о другом!
— Права, говоришь… А если на великом киевском престоле будут не мои внуки? Что, передадите все Переяславлю и присягу ему же дадите. Лишь бы там мой потомок сидел?
— Нет, княже, земли наши отойдут лишь единоличным правителям Руси и никак иначе!
— Может ты забыл, дружинник, что на Руси лестничное право? — вскинулся прежде молчавший Мстислав и вскочил со своего места.
— Мы считаем это неразумным, из-за этого неурядицы га Руси и раздрай великий. А еще… — Петр оглянулся, будто за время разговора кто-то мог зайти к нему за спину, и тихо добавил, — еще мы считаем, что только твои потомки, княже, могут править русской землей и никак иначе! Ты доказал это делами своими и я ничуть не лукавлю, когда говорю что восхищаюсь тобой и твоим сыном Мстиславом, присутствующим тут же.
В горнице установилась кричащая тишина. Возможно, сейчас, прозвучала мысль, лелеемая многими в этом зале. Но само существование этой мысли было невозможном из-за той крови которую придется пролить для ее воплощения.
— Но до той поры мы можем предложить другое, — продолжил ветлужец.
— Мы готовы заключить союз, пусть он будет неравноправный, поскольку мы знаем свое место, но союз! Мы готовы согласовывать все наши действия, явные или неявные, с твоими потомками, помогая расширять границы Руси и…