Вопреки. Том 4
Шрифт:
Викарин хитро улыбается своими пухлыми губами, и я уже не хочу знать ответ, не хочу! Слава богу, мы пришли, потому что магия внутри меня кипит и ждёт выплеска. Я не надумываю, не фантазирую и не пытаюсь накручивать, я знаю: Винсент спал с этой Викарин, не могу сказать откуда, но знаю.
А ещё он был здесь два дня назад.
Седой, похожий на чокнутого профессора, сухой пожилой мужчина, весь в морщинах и с оттенком безумия на каждой части тела, смотрит на меня мутными глазами. Он, очевидно, брился, потому что неравномерно выбритое лицо скрывает на левой скуле оставшуюся пену для бритья, но это совершенно не волнует мужчину, с торчащими в разные стороны седыми волосами. Он одет только в семейные трусы и носки, такой нелепый! Я подавляю улыбку и ловлю взгляд безумных глаз, которые устремлены на меня как-то завороженно, мужчина идёт ко мне целеустремлённо и тянет левую руку, которую я с готовностью пожимаю. Крепкий безумец! Неровные желтоватые зубы обнажаются в нездоровой улыбке:
– Он говорил, что вы - левша, - свистящим голосом произносит мужчина.
Винсент говорил обо мне. Я уже не контролирую свою выбравшуюся на волю нелепую улыбку:
– Доброе утро, Нацус!
– произношу я и мы просто стоим и долго смотрим друг на друга, пока я не замечаю перемену во взгляде моего нового знакомого.
Это было то, что мне сейчас нужно: молчание. Я не хотела общаться, не хотела знакомиться и следовать необходимым правилам приличия, отвечать на глупые вопросы и вытягивать нужную мне информацию окольными путями и пустыми разговорами. Насуц словно тоже избегал всего этого, он просто с готовностью открыл мне свой разум, как будто показал мне свой жёсткий диск. Без напора, без сопротивления. Я мигом втянула то, что мне нужно: в городе по-прежнему не спокойно.
Там, в километре от улицы Везения, у домика охотника, который стоял заброшенным несколько лет, последние два дня что-то изменилось.
Этого было достаточно. Я осторожно отпустила руку Нацуса, вздохнула и посмотрела на его носки. Странные носки. Сделанные из мелких кусочком разных тканей, таких удивительных узоров, которые меня так завораживали. Не могла оторваться от этих узоров, они всецело овладели моими мыслями, моим контролем, моей волей. Я вдруг почувствовала то, что не спала больше двадцати минут с тех пор, как Винсент запретил мне пить сонное зелье.
– Нельзя же так, Лисёнок!
– услышала я какой-то до боли знакомый голос, идущий из уст рядом стоящего Нацуса, я подняла на него взгляд и поняла одно: мозг меня обманывает. У меня снова галлюцинации, мне срочно нужно что-то предпринять.
Стало страшно: я в незнакомом месте, одна, с какими-то странными людьми, я как будто объелась галлюциногенных грибов и всё вокруг плывёт.
– Пойдём, доченька, ты так устала!
– снова этот голос и я как завороженная иду за мужчиной в каких-то странных носках, в дом к незнакомому человеку. К незнакомому человеку... в трусах!
Я видела дом, видела диван, видела одеяло, которым меня прикрыл странный Нацус в семейных трусах и безумной улыбкой. А потом я провалилась. Отключилась.
Легкие судорожно ловят свежий воздух, но его нет. Есть лишь запах табачного дыма. Дешевый крепкий табак! Открываю глаза и судорожно пытаюсь сообразить где я и сколько времени прошло с тех пор, как я отключилась. Всё, что я слышу, это ритмичный скрип кресла качалки и свистящий голос Нацуса, говорящий по-японски.
Японский? Что за бред!?
Нацус дымит как паровоз, надругаюсь над сигаретами, которые курит одну за другой. Рядом с ним маленький стоил всюду утыканный бычками. Странный человек, но я не вижу в нём опасности.
Сажусь на диване и спокойно смотрю на него, а он ни с того ни с сего говорит:
– Встреча назначена на 9! Время 9:00!
– Я проспала целых три часа?
– Время ведь 9!
– улыбнулся он безумно.
– Стоит ли мне извиняться за невежливый провал?
– улыбаюсь я.
– Стоит ли мне просить вас не говорить вашему мужу о нарушении его запрета?
Нацус явно использовал какую-то неведомую мне магию, чтобы я вот так отрубилась. Бояться ли этого? Не знаю. Но рассказывать Винсенту точно нет никакого желания.
– Не стоит. Только хотелось бы объяснения: зачем?
Безумие уступило тревоге, Нацус перенёс вес вперёд, затушил очередной бычок о столешницу и заговорил как нормальный человек:
– Потому что я тот, кого магия обманула, я тот - кто должен был быть убит за безумие, ведь магия свела меня с ума.
Стало яснее. Безумие - это действительно его диагноз. Только ведь сумасшедших магов истребляет Совет, а этот жив! Сидит на окраине власти Эклекеи, управляет городком и отлично с этим справляется.
– Как ваше настоящее имя?
– спрашиваю я, хотя уже понимаю, какая приставка будет у его имени.
– Лорд Уиллиам Айвори, - снова безумно говорит мужчина и смеётся.
Вот так дела! Отец Мэтью Айвори, тот самый, что якобы умер!
– Знакома с вашим сыном.
– Знаю. Мальчишка в вас влюблен. И это знает ваш муж.
Не туда разговор пошёл. Нет. При упоминании о Винсенте, моя душа как будто за пульсировала. Мне стало не по себе, надо было срочно себя отвлечь, и я пробежала глазами по комнате, затуманенной дымом сигарет. Вот книжный шкаф, корешки книг удивляют меня разнообразием языков Ординариса, а в буфете, вместе с тарелками и печеньем в коробке стоят модели машин и самолётов. Фанат Ординариса?
– Милена была из Ординариса, - мечтательно заговорил Лорд Айвори и потёр безымянный палец, на котором красовалось простенькое обручальное кольцо, - А умерла сразу в двух мирах: половинка здесь, половинка там, - он безумно захихикал, но это меня почему-то не напугало, - История не самая интересная.
Господи, я попала в какой-то психоделический сон! Появляется Викарин Тибэн и несёт нам еду в корзине. Пахнет дивно: свежий пирог с мясом, сыр, яблочный сок.
– Это мой фирменный пирог, - говорит она, когда я откусываю небольшой кусочек, - Любимый пирог Герцога, - добавляет она как будто невзначай, но кусок застревает у меня в горле, а желудок сжимается в неприятном тошнотворном спазме.
– Брысь, глупая женщина!
– рявкает безумный Лорд Айвори, только поздно, потому что меня это шпилька уколола ощутимо.
Мне потребовалось десять минут, чтобы добраться до крайней точки этого странного городка, туда, где, по мнению Нацуса, в последние пару дней происходит что-то не то.
Больше не происходит. Я пою какую-то веселую мелодию себе под нос, сидя в луже чужой крови. Смотрю вокруг и вижу большую комнату домика лесника, сплошь украшенную тщательной нарезкой из мародёров.