Вопрос любви
Шрифт:
Тут Люк разразился сатанинским смехом.
— Женившись на тебе, я поступил честно, Магда, потому что, если помнишь, ты забеременела спустя четыре месяца, даже не спросив моего мнения!
Послышался гулкий вдох, а затем наступила тишина.
— Ты. Бессертечный. Уплюток! Сначит, ты жалеешь, да? Считаешь, что твоя красавица точь появилась на свет просто потому, что ты сделал отно неосторожное двишение?
Лицо Люка исказила ярость.
— Конечно, нет, Магда. Я всего лишь сказал, что поступил как честный человек.
— Как ты мошешь говорить так о собственном
— Почему ты вечно все извращаешь, Магда? Джессика — это самое важное, что есть в моей жизни. Я боготворю ее. Я бы, не сомневаясь ни секунды, умер за нее. И, надо сказать, она лучшая компенсация за те ужасные восемь лет, что я провел с тобой!
Очевидно, эти слова шокировали Магду, и она замолчала. Затем послышалось приглушенное сопение.
— Ты пошалеешь о сфоих словах, Лук! — гаркнула Магда. — Ты. Пош-ш-ш-шалеешь. О. Своих. Словах. Потому что я тепе Польше свонить не буту — и точь свою ты тоше не увидишь. — Она бросила трубку. Люк начал звонить снова.
— Алло?
— Никогда Польше, Лук! Ты слышал?!
Глава шестая
— Не представляю себе, почему ты миришься с этим, — возмущалась Хоуп несколько недель спустя. Она пришла, чтобы встретиться со мной в баре «Джулиз», потому что Люк сорвался и поехал в Чизвик, а Хоуп живет неподалеку, на Кларендон-роуд. Она посмотрела на суп Люка: — Его гаспачо?
Я кивнула.
— Он едва успел к нему притронуться.
— Ясно. Значит, поехал к своей венгерке, — сухо сказала она.
Я дала ей чистую ложку.
— Боюсь, что да. Если хочешь, можешь поесть мой мусс из лосося. Видишь — я только отсюда ела.
— Уверена, что это очень вкусно, но я в любом случае пас, спасибо. — Она барабанила по бокалу с шампанским. — А это что?
— Калифорнийское шабли. Он сделал всего пару глотков.
— Хм-м… Не люблю вина Нового Света. — Пока она изучала карту вин, я рассказала ей, как в последнее время вела себя Магда.
Идеально накрашенный ротик Хоуп пренебрежительно искривился.
— Какой ужас!
— Да. Одно слово — Будапешт.
— Я бы не стала терпеть такое, — сказала Хоуп. Обычно довольно осмотрительная в своих суждениях, она говорила очень прямолинейно. Я бы даже сказала, что она была излишне агрессивной. — А бедняжке Люку приходится мириться со всеми ее угрозами.
— Они большей частью ложные, — сказала я. На самом деле угрозы Магды всегда были пустыми. Они тяжеловесны. Они всегда остаются с той, которая их породила. Их надо делить на шестнадцать. Потому что, как я говорила Хоуп, она не только продолжала звонить ему в нормальном режиме — «нормальным» это режим остается только первые минут восемь разговора — и даже чаще. Он считает, что таким образом она пытается наказать его за то, что он встречается со мной, и доказать, что он все еще «принадлежит» ей со всеми ее нездоровыми запросами.
— Значит, с ее точки зрения, — сказала Хоуп, — она имеет право бросить Люка и встречаться с кем-то другим, а он должен оставаться одиноким, чтобы всегда быть в ее распоряжении.
— Точно. — Я положила свой нож на тарелку. — Именно поэтому в его доме
— Как дикая кошка, — заметила Хоуп. — Метит всюду, чтобы обозначить свою территорию. — Я припомнила агрессию в глазах Магды.
Теперь, когда Магда потягивала свой семильон, я рассказала о страсти Магды изобретать в своей голове всевозможные «кризисы» — утечку газа, неисправную микроволновку, марсиан на заднем дворе, — где требовалось немедленное вмешательство Люка.
— Однажды она заставила его приехать, потому что у нее развалилась сковородка, — продолжала я. — А на прошлой неделе она потребовала его присутствия, потому что подрались козы. Когда он отказался, она пригрозила вызвать полицию.
— И как бы она обосновала вызов? Необходимостью арестовать Люка за неподчинение или коз — за насилие?
— Это тайна, покрытая мраком. Но я терпеть не могу, как она треплет ему нервы насчет Джессики, заявляя, что у нее то «что-то похожее на менингит», когда речь шла о банальной головной боли, то «абсцесс», хотя у девочки всего-навсего резался зуб. — Я стала испытывать ненависть к мелодии звонка мобильного телефона Люка. Эта забойная мелодия неизменно влекла за собой двадцатиминутный шквал ложных тревог, угроз и требований. Но отключить свой телефон он не мог — а вдруг действительно возникнет чрезвычайная ситуация. Я даже не могу представить себе, какой поражающей силой обладает Магда.
— Я не понимаю, как ты с этим миришься, — повторила Хоуп, качая своей идеально стриженной головкой. Она выглядела, по своему обыкновению, так, словно только что вышла из парикмахерской.
— Ну, я мирюсь с этим, потому что… — Тут я подумала о том, что однажды Майк сказал Флисс — это вопрос любви. — Я люблю Люка, вот и все. Но если бы я не знала его раньше, тогда да, признаюсь, мне было бы тяжело. Если бы это были новые отношения…
— Это и есть новые отношения, — прервала меня Хоуп. — Ты встречаешься с ним всего — сколько? — шесть недель?
— Да, но на самом деле все тянется гораздо дольше.
— Как так? Ты живешь в параллельной Вселенной?
— Нет. Но мы же были вместе раньше. И теперь наши отношения всего лишь вернулись в то же комфортное русло, как когда-то. Ты разве не понимаешь?
— Нет. — Хоуп начинала меня раздражать, как умеют это делать сестры. От них у меня случается «сестризис», отчего мне очень не по себе. — Просто я считаю, что Люк хорошо устроился. Я хочу сказать, вы и двух месяцев не встречаетесь, а он готов бросить тебя посреди свидания, стоит его жене щелкнуть пальцами.
— Люку нелегко, — не уступала я, «к тому же у него есть ребенок, и умная женщина сделала бы скидку на такой факт». Этого я не сказала, потому что Хоуп с ее страстью к детям вряд ли оценила бы мой пассаж.
— Уверена, так и есть, — ответила она, покручивая золотую сережку «Тиффани», которые Майк подарил ей на предыдущий день рождения. — Я всего лишь говорю, что ты слишком рано устроила ему тепличные условия, Лора. Он должен добиваться новой Лоры, а не просто взять ее как должное. Ты теперь другая — как и он, кстати говоря.