Вопросы
Шрифт:
А ещё подмечала различия. Он совсем не такой, как Мадара и Тобирама — те мощные, крепкие, а Сасори иной породы: невысокий, поджарый и жилистый, высушенный жарким солнцем своей родины. И вместе с тем — удивительно светлокожий, но без веснушек, которые можно было бы ожидать у рыжего; и волосы мягкие, не солома-колючки, как обычно бывает у пустынных жителей. В нём вообще мало от родной пустыни, и Анко так и тянет сравнить его с Узумаки — лёгкими красноволосыми демонами, которых она видела за жизнь не очень много, но достаточно, чтобы проникнуться уважением. А ведь это интересная мысль,
— Удовлетворена?
— Пока ещё нет, — протянула Анко с бесовской улыбкой, отстраняясь. — Но надеюсь, что буду.
Мимолётная усмешка. Сасори взял её за запястье и подвёл к ванне, включил душ. Встав под него, отмечая, что воду кукольник выбрал едва ли не обжигающую, Анко потянула его к себе, приглашая встать рядом. В конце концов, вымыться стоит обоим, а оставлять другого без присмотра не хочет ни один из них.
Горячая кожа, горячий же душ. И Сасори горячий, когда забирается в ванну, прижимает Анко к себе и целует — глубоко и жадно, и вновь это почти насилие, как тогда, неделю назад, после похода джонина к кентаврам. Приятно и бесит — вот оно, то самое чувство, что мелькало в калейдоскопе после абсента, а Анко в тот раз не смогла ухватить, потому что была пьяна и сосредоточена лишь на том, чтобы доставить удовольствие. Ну а сейчас…
Сейчас можно впиться зубами в чужую губу, за что мгновенно получить рефлекторный тычок в болевую. Анко зашипела, но скорее довольно — вспышка боли встряхнула, мобилизировала, и сердце забилось в участившемся ритме. Кровавый оскал, алые капли осели на губах. Хочется больше его крови — брызги на руках, груди, волосах. Рваную рану на всю грудь и пальцы на судорожно бьющемся сердце… или аккуратный разрез на горле, из которого можно пить солоноватый нектар… или вовсе один чёткий удар сенбоном, проблеск удивления в чужом взгляде — и конец, за который её похвалят, отблагодарят.
Горячая вода бьёт по спине, шумит в ушах. Кажется, у неё лицо маньяка, потому что искры иронии в карих глазах Сасори пропадают во всплеске чего-то более тяжёлого, тягучего.
Они почти одного роста, и это чертовски непривычно и странно. Можно — глаза в глаза. Так интимно…
Горло сжимает стальная хватка, резкое движение назад буквально впечатывает в стену, холодную и скользкую от брызг. Стоять неудобно, ступни скользят по ванне, и Анко цепляется за руку Сасори, хрипя и стараясь удержать равновесие. Использовать чакру опасно, может счесть за попытку атаковать. Остро, опасно — офигенно!
Карие глаза совсем рядом, вода скатывается по слипшейся чёлке, ресницам.
— Правда хочешь сыграть в это? — вопрос абсолютно серьёзный. — Рискнёшь?
Анко чуть наклонила голову вбок; пальцы на её горле ослабли, давая ответить.
— Есть мнение, что у меня начисто отсутствует чувство самосохранения, — поговорила она хрипловато, но с улыбкой. Не могла её удержать.
Сасори недоверчиво хмыкнул.
— Тогда ты была бы уже давно мертва. Разведчики без чувства самосохранения долго не живут.
— Да в нашем мире вообще мало кто долго живёт, — она облизнулась, пожирая его горящим взглядом. Она хотела играть, да-да, отчаянно хотела попробовать с ним!.. Потому что должна,
Её ответ вызвал подобие настоящей улыбки на лице Сасори, обычно ограничивающегося ядовитыми усмешками. Неожиданно. Он разжал пальцы, позволяя Анко встать самой, но не убрал совсем — провёл по её шее вверх, мазнул по мокрой щеке, скользнул по губам. Улыбаясь тоже, Анко приоткрыла рот и мягко прихватила пальцы зубами, дразнящее пощекотала языком.
Теперь и в глазах Сасори искры стали пламенем.
Больше никакой плавной отточенности жестов — движения стали резкими, когда он развернул Анко лицом к стене, почти толкнул даже, обвивая запястья нитями чакры, фиксируя. Опираться на скользкую стену неудобно, но это ничто по сравнению с жарким нетерпением — Сасори и её собственным, слившимся в единый порыв, накрывающий с оглушающим рокотом, с каким цунами обрушивается на берег. Сасори готов и явно не намерен ждать — сразу глубоко, сразу до вскрика. Хмыкает этой лёгкости, кусает за плечо, заставляя сжаться — а Анко только в радость, как и покрутить задницей, и подставить шею для новых укусов.
Толчки, поглаживания почти ласковые — и укус, тычок в болевую, сильные пальцы сжимают бёдра до синяков. Шум воды и стоны, вскрики; Анко не стесняется срывать голос, а вероятность того, что этот параноик не установил в своих апартаментах плотный слой заглушающих чар, ничтожно мала.
До «как следует вымыться» доходит лишь много позже, когда на теле брызги не только воды, но и спермы. Сасори тяжело дышит, прижавшись лбом к её затылку, одной рукой опираясь на стену, другой прижимая Анко к себе. Ей самой хорошо до истерики, ноги дрожат и подкашиваются, но это даже почти хорошо — наводит на мысль. Осторожно высвободиться из полуобъятий, развернуться и слегка надавить предплечьями на грудь, прося отстраниться. Опуститься перед ним на колени и тщательно вылизать, не касаясь всё ещё связанными руками, глядя снизу вверх на его лицо.
Ловя чувства. Ками-сама, и правда чувства, а не обычная круговерть масок! Сасори нравится, очень нравится видеть её такой, нравится её язык и то, как она ластится к его ногам, трётся щекой о живот. А Анко нравится кровь на собственном теле, расцветающие синяки и укусы, море раскалённой лавы внутри, которая не только его след — это ещё и нечто другое. Настораживающее, несвойственное, что Анко на миссиях не испытывала, всегда играла.
— Ещё, — мурлыкнула она, жадно облизываясь.
— Сначала вымойся, — парировал Сасори негромко и расслабленно, явно борясь с желанием прикрыть глаза.
Анко на эту команду усмехнулась, прищурилась. Ну что ж, она сумеет вымыться так, чтобы у него сорвало крышу окончательно…
С сорванной крышей Сасори абсолютно шикарен — это Анко выяснила для себя однозначно. Броня на месте, как и жёсткость, вот только привычное безучастное равнодушие исчезло без следа, сметённое штормом желаний — вот это контроль у него, такое прятать ото всех! И его руки — ничего общего с нежностью в прикосновениях, но от этого особенно охуенно. Боль, кровь, нити чакры. Ксо-о!..