Вор душ
Шрифт:
Туманная рука приблизилась к Мастеру, собираясь увести с собой и того, кто некогда осмелился пожелать взять Чернильный город на поводок. Но Сиф покачал головой и не позволил туману забрать погубившего столько душ. В конце концов, именно Мастер — тот, кто позволил ему вырваться, а значит, обязан позаботиться о нем. Сиф выпустил серый шарик из рук, и тот взмыл вверх, в сияющей белизне воссоединяясь с другими такими же огоньками. Мастер проводил его долгим взглядом и теперь знал, что никогда больше не позволит этой крохотной искорке превратиться в молнию. И теперь Сиф понимал, как следует
Заблудшие уходили один за другим, и их уже оставалось совсем немного. Мастер бросил взгляд им вслед, как вдруг заметил балерину, чей силуэт едва угадывался из-под туманного кокона. Сиф тут же кинулся к ней, но бежать слишком быстро не мог, его ноги увязали в белизне, словно в сладкой вате. Призрачная Адель подняла на него взгляд в последний раз и улыбнулась так, будто знала все, о чем он подумал в эту секунду, будто слышала все его непроизнесенные слова. И исчезла. А Мастер Сиф не успел ее остановить.
Первое, что увидел Мастер, когда открыл глаза, было небо. Бурые тучи казались гигантскими дирижаблями, но постепенно светлели, отливая то одним оттенком, то другим. Они напоминали больших неуклюжих животных, играли пышными гривами, толкались по пути, и в тот миг, когда их необъятные тела соприкасались, недовольно рычал гром, а серые дома освещали вспышки молний. На стекла очков Мастера упала сначала одна капля, потом другая, а затем и целый ливень обрушился на Чернильный город, и благодаря ему пожары повсюду угасали.
Сиф наконец обернулся и увидел Адель, всю израненную трещинами, ее душа могла выскользнуть в любой миг, а она, глупая, смотрела на него и улыбалась. Мастер резко поднялся на ноги, и мир закружился перед глазами, но он все равно приблизился к кукле и спросил: «Как ты?»
Она кивнула, а потом указала рукой в сторону неба.
— Вы это видите, Мастер?
От крыш к серым облакам тянулась едва различимая среди дождя, мерцающая вуаль, сотканная туманной рукой. Адель смотрела, как освобожденные души поднимались к облакам, и смеялась. «Они свободны!» — прошептала она восхищенно, неотрывно наблюдая за этой картиной. А ведь где-то там есть и ее душа, и Мастер не сомневался, что Адель это понимает. Почему же тогда так счастливо глядит им вслед? Не жалеет ли, что ее с ними нет?
Но когда Мастер встретился с ней взглядом, то прочел ответ в ее глазах. Нет, не жалеет. И не нужны ей никакие крылья, чтобы почувствовать полет.
Сиф протянул ей руку и помог подняться, но даже с его помощью Адель было слишком тяжело стоять. Тогда Мастер подхватил ее на руки и понес прочь от этого холодного дождя, а позади них ливень усиливался, смывал с домов угольно-черную грязь. Где-то между тучами образовалась прорезь, обнажая кусочек синего неба, тонкие солнечные лучи пробирались сквозь пушистые гривы облаков и впервые за столько лет коснулись чернильных улиц. Одновременно лил дождь и сверкало солнце. Солнечные лучи осветили фасады домов, и, похоже, под чернильным окрасом прятались другие слои, а теперь они, ярко освещенные, отливали всеми оттенками. Горожане не могли оторвать зачарованных взглядов от получившейся картины, и им подумалось,
***
В одной из башен Дома памяти находились Мастер и Адель. Сиф уже успел залатать все трещины и теперь собирал по кусочкам ее сердце, а Адель в это время смотрела в окно на город, что успел так сильно измениться за столь недолгое время. Никогда она не думала, что однажды сможет увидеть его таким. Туман теперь был все равно что пар от свежего молока, он обнимал призрачным плащом жилые дома, опоясывал улицы и размазывал фиолетовые, зеленые и синие цвета, от чего казалось, что смотришь на мир без очков, вот все и расплывается.
Только одно ярко-красное пятно выделялось посреди заретушированной туманной рукой картины. Дым от костра рваными клубами рвался вверх, попутно смешивался с городским туманом, а затем рассеивался, превращаясь в пушистые облака. То горели шарнирные куклы. Они пеплом летели к небу и тоже растворялись в туманной пелене. Наконец-то жители Чернильного города смогли отпустить близких, и те обрели долгожданный покой и настоящие крылья.
Адель повернулась к Мастеру, отстраненно наблюдая за тем, как старательно Сиф собирает все осколки вместе и восстанавливает ее сердце.
— Почему я все еще жива, Мастер? Ведь сердце…
Мастер едва слышно вздохнул, но взгляд не поднял.
— Даже если твое сердце разбито, можно продолжать жить. Только что это будет за жизнь?..
Адель едва заметно усмехнулась. Интересно, знал ли об этом Мастер, когда в тот раз в тоннеле наговорил ей кучу ерунды?
Но сейчас Сифа тревожило совсем другое, и он нерешительно начал разговор. Он все еще помнил, с каким восхищением она смотрела на освободившиеся души, и до сих пор не мог забыть тот взгляд, когда призрачная Адель навсегда ушла. Он не должен был ее отпускать, ведь тогда она могла бы вновь стать человеком. Но кукла только нежно улыбнулась в ответ, и Мастер снова узнал этот взгляд. О нет, Адель совсем ни о чем не жалеет и повторит это столько раз, сколько нужно, чтобы Сиф в это поверил.
— И к тому же… ведь теперь моя душа живет в Чернильном городе. Разве это плохо?
Но Мастер только покачал головой.
— Однажды ты тоже пожелаешь стать живой.
— Я живая, когда рядом с вами, Мастер.
Мастер случайно выронил один из осколков, но вовремя поднял и ничего не ответил на ее слова, только снова склонился над работой и почему-то выглядел напряженным.
— Скажите мне, Мастер… — снова заговорила Адель, — Сиф — это ведь не ваше настоящее имя?
Он ответил не сразу.
— Ты права. Я назвал себя этим именем после того, как Вор вырвался из-под контроля. Я сделал это, чтобы никогда не забывать, что совершил. А то, как меня звали раньше… Думаю, теперь это не имеет никакого значения. Ведь теперь и я совсем не тот, кем был раньше.
— Я… думаю так же, Мастер. Имя, которое дали мне вы, теперь единственное для меня.
Адель бросила взгляд в окно. Отсюда, с самой высокой башни, казалось, что Дом памяти стал кораблем, блуждающим посреди облаков. Молочный туман словно море.