Вор и проклятые души
Шрифт:
— Как скажешь, милый граф. — Засмеявшись, вампирша направилась к ступеням, что спускались на верхнюю палубу. Она несла перед собой голову последней жертвы.
Галеон «Святой Филипп» шел посреди великой реки Тарты, и слышно было только скрип снастей, плеск воды и крики недавно появившихся в небе чаек. Все, кто был на палубе или на мачтах корабля, молчали. Десятки людей с ужасом смотрели на дьяволицу, что держала голову их мертвого товарища. Другие, загнанные в трюм, каким-то образом почувствовали, что наверху творится нечто невообразимое и ужасное, и тоже не подавали голос.
Вампирша неспешно подошла к грот-мачте и куче оружия, сваленного под ней. Ирменгрет тронула железки носком сапога и несколько ударов сердца задумчиво осматривала оружие огсбургцев. Голову мертвеца она положила рядом. Так, чтобы невидящие, но поднимающие и опускающие веки глаза пялились на дюжину матросов, сгрудившихся на носу галеона.
Ирменгрет вытащила из кучи железа короткое копье. Затем отмерила шагами половину расстояния от грот-мачты до юта, и с нечеловеческой силой вонзила острие копья в палубные доски, наполовину утопив стальной наконечник в дерево. Вернулась к голове, затем к торчащему к небу древку и насадила на него голову, развернув мертвый лик к баку галеона. Вампир проделала все в полном безмолвии.
— Он будет следить за вами! — воскликнула Ирма.
Возглас демоницы прозвучал совершенно неожиданно. Казалось, все свыклись с тишиной. Ирма подошла к ступеням на шканцы и поманила посланника императора вниз:
— Прошу вас, граф!
Мирбах замычал, его начало трясти.
— Либо с нами идешь, — произнес Бран, — либо тебя отдаю.
— С вами, господа! — торопливо заговорил огсбургец. — Господа, я с вами! Господа!..
— Показывай, где каюта, — потребовал я.
Закивав, Мирбах направился вниз. Война и я двинулись следом.
— Гард! — Монах подскочил ко мне. — Я должен присутствовать при разговоре с графом!
— Как скажешь. — Я не возражал.
Бран тоже не имел ничего против. Предвестник пожал плечами и сказал, что это право Велдона.
Мы спустились на палубу. Ирменгрет проводила имперского посланника взглядом и подозвала к себе доктора с погибшего флейта. Рене Зилль сообщил, что счастлив остаться при ней. Проклятый пепел! Тошно видеть человека, чей разум околдован. До смерти перепуганный Клос фон Мирбах выглядел куда более живым и настоящим человеком, чем Зилль. Врач — как кукла на веревочках, за которые дергает вампир. Я пообещал себе, что потребую у Ирмы избавить Зилля от действия ее магии.
Граф добрался до входа в ют, взялся за ручку двери и замер, услышав демоницу.
— Если не разговорите, — сказала Ирма, — отдайте имперца мне.
— Он заговорит, — успокаивающим тоном произнес Война. — Ведь так, граф?
Мои сотоварищи мастерски нагнетали нервозность. Огсбургец замешкался и не сразу справился с дверью. Она даже ударила его, но граф не обратил на свою досадную неловкость и толику внимания. В сей миг огсбургец хотел лишь убраться с глаз вампира и более ничего. Граф не смог сдержать вздох облегчения, когда наконец очутился за дверью.
— Где каюта? — поинтересовался Бран. Он не отпускал графа ни на шаг.
Следом за предвестником в юте галеона очутились я и инквизитор.
— Вон та. — Посол указал на дверь в конце коридора, украшенную затейливой резьбой.
Каюта была роскошна. Просторная, больше покоев Ирмы на «Благословенной на волнах», увешанная гобеленами и обставленная дорогой мебелью с позолотой. У трех оконцев, что выходили на гакаборт — заднюю часть кормы, — стояли две перепуганные молоденькие служанки в довольно фривольных платьях. Глубокие декольте совсем не походили на строгий огсбургский крой.
— Кыш отсюда! — Бран хлопнул в ладоши.
Личные служанки Клоса фон Мирбаха выпорхнули из каюты. С визгом, потому что Томас Велдон откинул капюшон рясы. Граф тоже уставился на обезображенную половину лица монаха с оком безумца Неакра, что таращилось на огсбургца. Во взоре Мирбаха смешались отвращение и страх.
— Святой отец у нас красавчик, — пошутил Бран.
Велдон угрюмо посмотрел на предвестника, юмора он не оценил. Потом перевел тяжелый взгляд на графа и опять на Войну.
— К делу перейдем, — спросил инквизитор, — или как?
— Перейдем, — сказал я. — Садитесь, граф.
Мирбах сглотнул слюну, ему вдруг захотелось пить.
— Куда? — Имперец непроизвольно закусил пересохшую нижнюю губу. С виска графа побежала капля пота.
— Куда пожелаете. — Я говорил нарочито сухо и был скуп в движениях. — Это же ваше кресло?
У правой от входа стены стоял стол с писчими принадлежностями, стопкой чистой бумаги и несколькими запечатанными конвертами. Очень интересно! Бран тоже заметил подготовленные для отправки письма и кивнул мне, погладив бородку. С письмами разберемся позже.
— Кресло? — Граф встрепенулся. — Да, мое. Вы позволите, господа?
— Конечно.
Мирбах на негнущихся ногах подошел к столу, отодвинул от него кресло и буквально упал на сиденье. На мгновение огсбургец позволил себе слабость — закрыл глаза, расставив на столешнице руки. Устроившись в привычном кресле, он словно бы отринул часть страхов и ощутил в себе часть прежней уверенности. Возможно, так лучше — легче будет разговорить.
Мы тоже устроились за столом, приставив к нему имевшиеся в каюте стулья.
— Говорите, граф, — начал я. — Просто и без утайки. Если нам что-то не понравится, то позовем вампира.
— И рядом с башкой того несчастного появится еще одна, — хохотнул Бран.
Мирбах глядел на предвестника с совершенно кислой физиономией. Но уже не столь обреченно, как несколько минут назад. Оказавшись в своей каюте, в своем кресле, имперец попытался обрести утраченную важность.
— Господа, — сказал он. — Сложившиеся обстоятельства… Э-э-э… Недоразумение…
Я неспешно стянул перчатку с левой руки и демонстративно бросил ее на стол перед графом.