Вор времени
Шрифт:
— А эти легенды о тебе…
— Все правда. Почти все. С некоторыми преувеличениями, конечно, но правда.
— А легенда о За-Лунной цитадели, паше и рыбной кости?
— Да, конечно.
— Но как ты проник туда, куда не могли пробраться полдюжины хорошо обученных и вооруженных людей?
— Я был всего-навсего неприметным человечком с метлой, — пожал плечами Лю-Цзе. — У каждого человека в доме есть мусор, который необходимо убрать. И какую опасность может представлять человек с метлой?
— Что? И это все?
— Ну а дальше в ход пошла кулинария.
— И никаких боевых искусств? — спросил Лобсанг.
— Это всегда самое последнее средство. История нуждается в пастухах, а не мясниках.
— И ты владеешь окидоки?
— Набор нелепых прыжков, не более.
— Шиитаке?
— Если мне захочется сунуть руку в горячий песок, я пойду на пляж.
— Опань-ки?
— Бесполезная трата хороших кирпичей.
— Не-мо-гу?
— Это ты только что придумал.
— Там-пипи?
— Искусство составлять букеты в дурном расположении духа.
— Дежа-фу?
На этот раз реакция последовала. Лю-Цзе удивленно поднял брови.
— Дежа-фу? И до тебя дошли эти слухи? Ха! Никто из здешних монахов не владеет дежа-фу, — фыркнул он. — Об этом я сразу же узнал бы. Послушай меня, мой мальчик, насилие — удел насильников. Почти из всех безвыходных положений можно выйти при помощи самой обычной палки от метлы.
— Почти из всех? — уточнил Лобсанг, не скрывая сарказма.
— О, понятно. Желаешь встретиться со мной в додзё? Ведь как гласит древняя истина: когда ученик побеждает учителя, не остается ничего такого, чего не мог бы сказать ему учитель, ибо обучение закончилось. Хочешь получить урок?
— Ага! Я знал, что мы все-таки доберемся до уроков!
Лю-Цзе выпрямился.
— Почему ты? — спросил он. — Почему здесь? Почему сейчас? «Для всего есть время и место». Почему в этом месте и в это время? Если я соглашусь пойти с тобой в додзё, ты вернешь мне то, что украл. И немедленно!
Он опустил глаза на тиковый столик, за которым работал над своими горами.
Крошечная лопатка лежала на месте.
Несколько вишневых лепестков плавно опустилось на землю.
— Понятно, — сказал он. — Ты настолько проворен? Я ничего не заметил.
Лобсанг промолчал.
— Это мелкая, ничего не стоящая вещь, — продолжал Лю-Цзе. — Зачем ты ее взял?
— Чтобы проверить, получится или нет. Мне было скучно.
— А, понятно. Что ж, посмотрим, сможем ли мы сделать твою жизнь более интересной. Ты очень быстро режешь время, неудивительно, что тебе становится скучно.
Лю-Цзе покрутил в руках маленькую лопатку.
— Очень быстро… — повторился он, наклонился и сдул лепестки с крошечного ледника. — Ты нарезаешь время так же быстро, как будто у тебя десятый дьим. А ведь ты почти не учился. Наверное, ты был великим вором! А теперь… мне придется сразиться с тобой в додзё…
— Нет, в этом вовсе нет никакой необходимости! — воскликнул Лобсанг, потому что Лю-Цзе выглядел испуганным и униженным, он даже как будто стал ниже ростом.
— Я настаиваю, — промолвил старик. — Покончим с этим немедленно. Ибо начертано: «Нет времени, кроме настоящего», и госпожа
Он вздохнул и поднял взгляд на гигантскую статую Когда.
— Посмотри на него. Он тоже был юношей, верно? Пребывал в постоянном экстазе от вселенной. Рассматривал прошлое и будущее как единое живое существо, писал «Книги Истории», рассказывая, как должен развиваться сюжет. И ни разу в жизни не поднял руку на другого человека.
— Послушай, я правда не хотел…
— А другие статуи ты разглядывал? — спросил Лю-Цзе, как будто забыв о додзё.
Лобсанг встревоженно поднял глаза и посмотрел туда, куда смотрел метельщик. На высокой каменной площадке вдоль всего сада стояли сотни небольших статуй, в основном вырезанных из дерева, и все они были раскрашены в кричащие цвета. У некоторых фигур было больше глаз, чем ног, больше хвостов, чем зубов; другие представляли собой чудовищное слияние рыбы, кальмара, тигра и пастернака; ну а в целом все существа выглядели так, словно создатель мира опрокинул ящик с запасными частями, а потом наобум соединил их вместе и выкрасил розовой, оранжевой, лиловой и золотой краской. Взгляды всех фигур были устремлены на долину.
— А, дланги… — отозвался Лобсанг.
— Демоны? Да, иногда их так называют, — кивнул метельщик. — А настоятель кличет их Врагами Разума. Знаешь, Когд посвятил им целый свиток. Назвал вот этого самым мерзким.
Он показал на небольшую серую фигуру в плаще с капюшоном, которая смотрелась довольно-таки неуместно на этом празднике дичайших крайностей.
— Выглядит не слишком опасной, — заметил Лобсанг. — Послушай, метельщик, я вовсе не хочу…
— Не выглядящие опасными существа могут оказаться крайне опасными, — перебил Лю-Цзе. — И опасны они именно потому, что совсем не похожи на опасных. Ибо написано: «Нельзя судить книгу по обложке».
— Лю-Цзе, я действительно не хочу драться с тобой…
— О, наставники обещают, что боевые искусства научат тебя нарезать время, и это в принципе соответствует действительности, — продолжал Лю-Цзе, не обращая внимания на его слова. — Но возможно, ты уже заметил, что такого же результата можно добиться, просто подметая полы. «Главное — подгадать идеальный момент», — говорил Когд. Просто люди предпочитают использовать этот самый момент, чтобы врезать своему противнику по шее. Желательно ногой и сзади.
— Но это не было вызовом. Я просто хотел, чтобы ты показал мне…
— И я покажу. Пошли. Я заключил соглашение и должен сдержать свое слово, вот ведь старый дурак!
Ближайшим оказалось додзё Десятого Дьима. Там не было никого, за исключением двоих монахов, которые танцевали друг перед другом, заворачиваясь во время и расплываясь в воздухе.
Лобсанг знал, что Лю-Цзе прав. Время — это средство. Ты можешь научиться ускорять или замедлять его, именно поэтому монахи могли ходить сквозь толпу так, что их никто не видел. А еще монахи могли застыть на пару секунд, чтобы полюбоваться, как солнце и луна гоняются друг за другом по мерцающему небу. Монахи умели уложить целый день медитаций в одну минуту. Здесь, в долине, день длился вечно. Цветы никогда не становились вишнями.