Ворошилов

Кардашов Владислав Иванович

Прорвать блокаду было решено на узком шлиссельбургско-синявинском выступе, разделявшем войска Волховского (командующий — генерал армии К. V. Мерецков) и Ленинградского (командующий — генерал-лейтенант Л. А. Говоров) фронтов. 8 декабря Ставка отдала директиву командующим фронтами. Через неделю в Ленинград вылетел Ворошилов.

Прошло 15 месяцев, как в сентябре 1941 года он покинул этот город. Невиданные в истории испытания перенесли его защитники и жители. Но теперь самое страшное было позади, и мысли ленинградцев, ритм их жизни были подчинены одному — грядущей победе.

Достичь этой победы будет нелегко — в этом Ворошилов убедился,

когда ознакомился с обстановкой на том участке фронта, где предстояло наступление. Только полтора десятка километров разделяло здесь наши войска, но то были особые километры. Гитлеровцы, прекрасно понимая важность этого участка и считая его наиболее уязвимым, постарались укрепить синявинско-шлиссель-бургский выступ (они называли его «фляшенхальс» — бутылочное горло). Лесисто-болотистая местность представляла чрезвычайно выгодные условия для обороны. На востоке, где должны были наступать войска 2-й ударной армии генерал-лейтенанта В. 3. Романовского, — сплошные минные поля и болота изрытых глубокими канавами Синявинских торфоразработок, практически непроходимые для танков и тяжелой артиллерии. Немцы построили здесь мощные опорные пункты. Вот что представлял собой опорный пункт роща «Круглая», за который в сентябре 1942 года так долго сражались и который тогда не удалось взять. Эта возвышенность, господствовавшая над окружающей болотистой местностью, имела около 100 пулеметных и орудийных точек, сплошную сеть проволочных заграждений, минные поля, два дерево-земляных вала. Зимой немцы облили вапы водой, и лед делал их, казалось, неприступными.

С запада, где должны были наступать войска 67-й армии генерал-лейтенанта М. П. Духанова, оборона врага проходила по возвышенному и крутому берегу Невы. Само по себе гладкое пространство замерзшей реки, шириною 500–800 метров, представляло очень серьезное препятствие. Но дальше было хуже: обледенелые скаты левого берега Невы высотой до 12 метров, опутанные проволокой, сплошь заминированные, простреливались перекрестным огнем пулеметов и орудий врага. Огневых точек здесь насчитывалось по 30–40 на километр, они были укрыты в каменных зданиях и блиндажах. В пяти метрах от обрыва шла первая траншея, в 300–400 метрах от нее — вторая, затем — третья… Перед каждой — минные поля и проволочные заграждения. К тому же плотность войск врага была здесь вдвое выше, чем это предписывалось немецкими уставами. Не мудрено, что фашистское командование считало этот участок неприступным.

Да, выбить эту «пробку» будет нелегко, думал Ворошилов. Проломить такую оборону возможно только после тщательной и всесторонней подготовки, с использованием всех средств подавления врага. В середине декабря 1942 года командование Ленинградского фронта провело штабное учение, план которого исходил из реальной обстановки в полосе 67-й армии. 25 декабря в Смольном состоялось заседание Военного совета фронта. Несколько раз за ночь в городе объявляли воздушную тревогу, слышались разрывы бомб и стрельба зениток. Ворошилов, Говоров, Жданов рассматривали доклады командиров соединений и начальников родов войск о подготовке наступления. Разошлись в шесть часов утра…

Вместе с Говоровым Ворошилов стал объезжать соединения, которым предстояло наступать. В 268-ю стрелковую дивизию G. H. Борщева они приехали в девять утра. Командир дивизии ждал их на перекрестке восточнее Колтушей. Утро было и морозным, и ветреным, а маршал был в шинели и хромовых сапогах. Приглядевшись к командиру дивизии,

он спросил:

— Где же я вас видел?

— В конце августа прошлого года, товарищ маршал, в Слуцке, в штабе сто шестьдесят восьмой дивизии!

— Да, верно, — чуть помедлив, вспомнил Ворошилов. И добавил: — Вот было время! А вы, помнится, были майором?

— Так точно, товарищ маршал! — Осмелев, Борщев заметил: — Вы замерзнете, легко одеты…

— Не беспокойтесь, — засмеялся маршал, — как бы вы скорее не замерзли!

Сначала начальство направилось на тактические учения в 952-м стрелковом полку. В первый раз «атака» и «бой» батальонов в «населенном пункте» не удались, пришлось их повторить. Учение в 942-м полку, отрабатывавшем бой в лесисто-болотистой местности, прошло удачно. Маршал хвалил и бойцов и командиров, а у комбата, старшего лейтенанта С. Г. Зуйкова, спросил:

— В настоящем-то наступлении сможете ли действовать так же?

— Действовать будем еще лучше, товарищ маршал, — отвечал тот, — ведь сейчас задача усложнена.

Комбат чем-то расположил Ворошилова, он обнял командира за плечи.

— Ну, не подведи своих командиров, да и меня, старика, — и добавил: — Черт ты мой рыжий!

Проведя весь день на холоде, маршал, казалось, не замечал его, но к вечеру мороз стал крепчать, и, глядя на уставших и замерзших бойцов, Ворошилов сказал командующему фронтом:

— Прикажите дать людям водочки!

Говоров распорядился выдать по 50 граммов на человека.

— Скуповат у вас командующий! — смеялся Ворошилов. — Леонид Александрович, добавьте до ста граммов, в такую погоду с бойцами ничего не случится, только на пользу пойдет…

Побывал Ворошилов и в 136-й дивизии. Комдив генерал-майор Н. П. Симоняк умело организовал учение. Много раз бойцы повторяли попытки пробежать 400–500 метров единым духом, то есть так, как им предстояло в бою. Добился комдив и того, что огневые средства пехоты — станковые пулеметы, минометы, орудия — не отставали. Посмотрев учения, маршал остался доволен:

— Если удастся в бою добиться такой же организованности — успех будет обеспечен! — сказал он Говорову. Но тот, чрезвычайно пунктуальный, требовательный и к себе и к подчиненным военачальник, с сомнением покачал головой.

Репетировали трудную переправу не только пехотинцы, но и артиллеристы и танкисты. На Неве в районе Ново-Саратовской колонии Ворошилов с интересом наблюдал за пробной переправой танков. Для сравнительно легких Т-60, которые должны были действовать в первом эшелоне, пройти по льду не составило труда. Для Т-34 приготовили специальную переправу: деревянный настил, поперечины которого — шпалы — крепились ко льду сквозными болтами.

— Ишь ты как инженеры исхитряются, — одобрил маршал.

Тем временем в танк садится водитель-сержант Михаил Иванов, и машина с открытым люком спускается на лед. Он потрескивает, но Ворошилов и Говоров идут следом. Остановить их никто не пытается: характер маршала знаком всем. Не прошли и 150 метров, как Т-34 провалился под лед. Танкист спустя мгновение вынырнул в полынье, его вытащили, кто-то протянул флягу с водкой…

В основном подготовку к наступлению закончили в установленный срок — до 1 января 1942 года. Но из-за неустойчивой погоды лед на Неве был тонким, а болота — труднопроходимыми. Поэтому 27 декабря командование обоих фронтов обратилось в Ставку с просьбой отложить начало операции до 10–12 января. Ставка удовлетворила просьбу.