Ворожей Горин – Зов крови
Шрифт:
Мезин побледнел и рухнул обратно в кресло. По всему было видно, что и он от меня такой наглости не ожидал.
— Горин!
— А что Горин? — развел я руками. — В наше время, Владимир Анатольевич, от мошенников чего угодно можно ждать.
— Все в порядке, — тихо сказал один из мужчин, полез во внутренний карман пиджака, достал свои документы и протянул их мне в развернутом виде. Прежде чем он их убрал, я успел прочесть: «Серов Сергей Васильевич, майор полиции, старший следователь чего-то там при чем-то там…». Маленькая красненькая книжечка захлопнулась перед моим лицом. — Довольны? Поговорим?
— Нет, ваш коллега еще не предъявил
Тем не менее майор Серов, ничуть не смутившись, кивнул коллеге, и тот проделал те же манипуляции со своей ксивой. Вторым полицейским оказался старший лейтенант Крючков Виктор Геннадьевич. Этот тоже был следователем по каким-то там делам и служил где-то там… Я был в таком состоянии, что от души благодарил свою память, тренированную годами зубрежки в медвузе, уже за то, что смог хотя бы их звания и имена запомнить.
— На этом формальности, полагаю, завершены? Или, может, вам, гражданин Горин, потребуется ордер? — майор Серов говорил тихо, размеренно, но при этом на лице его постоянно играла некая странная улыбка. Словно он уже что-то знает и только того и ждет, что я скажу неправду. — Я понимаю, вы насмотрелись голливудских фильмов и сейчас пытаетесь доказать нам, что у вас есть какие-то права. Так вот, если мне захочется, прав у вас не будет уже через минуту. Вы выйдете со мной и моим коллегой закованным в наручники и проедете в отделение, где с вами будут говорить уже по-другому. Правда, говорить будут не сегодня, а завтра. А до той поры вы пробудете в СИЗО с другими задержанными. И тут уж как повезет с соседями.
Запугивание подействовало, я сдался. Весь мой гонор вмиг улетучился, и я угрюмо сел напротив полицейских.
— Вот и славненько, — улыбнулся мне майор и продолжил допрос.
Говорили со мной полицейские долго и обстоятельно. Допрос вел старший из них, Серов. Старший лейтенант больше слушал и записывал все мои ответы в свой блокнотик, лишь изредка уточняя какие-то детали. Начал майор круто, взяв с места в карьер, как говорится. Не став ходить вокруг да около, он обрисовал мне всю ситуацию. Рассказал, что сегодня утром в своих квартирах были обнаружены тела Евгения Соловьева и Семена Зубкова. Оба якобы повесились. Серов сделал на этом «якобы» особый акцент, причем оба полицейских в этот момент пристально смотрели на меня. Уж не знаю, чего они хотели углядеть в моей физиономии, но вот было такое чувство, что они оба уже пришли к какому-то выводу, а сейчас лишь ищут ему подтверждения. Повода для таких подтверждений я, как мне кажется, им не дал, достойно выдержав их первый натиск и холодные взгляды. За общей информацией о гибели моих коллег последовали частности, которые, как я понял, должны были пригвоздить меня к месту своим весом и неопровержимостью. По факту же у полицейских на меня не было ровным счетом ничего. Да, погибли люди, да, кто-то, похожий на меня, заходил к ним с утра и о чем-то беседовал. Этого кого-то видели родственники покойных и, в случае чего, смогут опознать в нем меня на очной ставке или на следственном эксперименте.
На все это я сказал лишь то, что мог в данном случае сказать. Я не причастен. Был дома с сестрой. Вчера действительно чувствовал себя плохо, но утром оклемался и решил пойти на службу. Вышел из дома во столько-то, от маршрута не отклонялся, никуда не заходил. Весь мой маршрут можно проследить по уличным камерам и камерам в метро. Время моего прибытия в больницу можно уточнить у санитара и заведующего патологоанатомическим отделением. Также мое присутствие в больнице может подтвердить и заместитель главного врача Косяков. Упоминая его в своем рассказе, я был уверен, что Косяк, хоть и точит на меня зуб, все же не рискнет лжесвидетельствовать.
По реакции следователей я понял, что они все это уже знают. А раз так, то мне было крайне любопытно, за каким хреном они сейчас меня допрашивают и чего от этого допроса ожидают? Именно этот вопрос я им и задал. Изменил разве что его формулировку, опустив негативный эмоциональный окрас.
Серов на мой вопрос ответил неохотно:
— Да, Григорий Олегович, мы действительно первым делом уточнили ваше алиби. Поговорили с вашей сестрой, посмотрели записи видеокамер на пути вашего следования на работу. И, как оказалось, ничего из вышеперечисленного алиби вам вовсе не гарантирует.
— Как это? — удивился я.
— Ну, смотрите, — начал загибать пальцы Серов, — ваша сестра, Горина Вера Олеговна, в последний раз видела вас лишь вчера вечером. Она утверждает, что вы проспали все последние сутки.
— Разве это незаконно?
— Законно, — кивнул майор, — но проблема в том, что она не видела, как вы уходили утром на работу. В силу своих особенностей, — он явно намекал на Веркину мнимую инвалидность, — она могла и не заметить, как вы покинули квартиру, скажем, ночью. Следовательно, она не может быть свидетелем. И потом, она ваша родственница, и в принципе не может быть свидетелем обвинения или защиты, так как является лицом предвзятым.
— Ну, хорошо, а записи с камер видеонаблюдения?
— А там все еще хуже, Григорий Олегович. Мы просмотрели их все. И да, действительно увидели, как на станции метро Теплый Стан некий человек вашей комплекции и в похожей одежде прошел через турникеты. Но на том человеке был капюшон, и личность его идентифицировать не представляется возможным.
— А ничего, что на улице мороз собачий? — возразил я немного эмоциональнее, чем мне того хотелось.
— Это понятно, но играет это обстоятельство против вашей версии.
— А какова же ваша версия, гражданин следователь? — я уже начинал злиться, этот абсурд меня дико нервировал. — Неужели вы решили, что я проснулся чуть свет, выбрался тайком из квартиры, на такси посетил два московских адреса, успел убить двоих сослуживцев, а после вернуться на работу?
— Если честно, именно так мы и думаем. Если учесть, что утром нет никаких пробок и город спокойно едет, то на такси проделать все это более чем реально. Это если взять во внимание вашу версию с такси, а так-то автомобиль мог быть и личным. Вас мог возить подельник или просто приятель. Вариантов масса. Но самое главное, что вас видели по обоим адресам и уже опознали по фотографиям. А в метро таких мужчин в джинсах и черных куртках пруд пруди. Так что вы скажете на это, Григорий Олегович?
Я молчал, сказать мне действительно было нечего. Да и, по сути, впервые в своей жизни я был в таком идиотском и опасном положении. Под давлением полицейских, под гнетом тяжелого взгляда главного врача я сейчас был похож на прижатого к стенке вора, в руках которого был зажат недавно похищенный им кошелек. Чувство не из приятных, доложу я вам, а самое главное, я понятия не имел, как отмазаться и что сказать в свое оправдание, настолько вескими казались доводы обвинителей и настолько ничтожными были мои собственные оправдания.