Восемь мечей
Шрифт:
Более страшного шока испытывать Хью еще никогда не доводилось. Он мгновенно напрягся, но при этом неожиданность случившегося настолько парализовала его способность нормально мыслить, что он даже не счел нужным обернуться и посмотреть, кто это или что это такое. В тот страшный момент в голову ему пришло только одно: «Это — убийца!…» Наконец кое-как придя в себя, Хью резко развернулся, приготовился ударить напавшего, но… но тут ему прямо в ухо чей-то голос прошептал, причем настолько тихо — тише, чем шелест листвы живой изгороди, — что сначала Хью показалось, будто это он говорит сам себе:
— Все в порядке, не волнуйтесь. Я тоже за ним наблюдаю. Можно мне с вами? Мало ли что? Вам же может понадобиться помощь…
Почти беззвучный шепот прекратился так же внезапно, как и появился. Медленно повернувшись, Хью увидел, что стоит спиной прямо напротив высокой двери калитки, за которой в тусклых лучах лунного света поблескивают очки Моргана. Остальные части его тела были практически невидимы. Хью молча, по-прежнему не решаясь говорить даже шепотом, кивнул в знак согласия — да, в данной ситуации любая компания ему, честно говоря, совсем не помешала бы! Когда Морган, перепрыгнув через живую изгородь, опустился теннисными туфлями на мокрую траву другой стороны, калитка тихо скрипнула, и натянутые как канат нервы Хью едва выдержали…
Но нет, это несколько дальше по ходу стены скрипнула совсем другая калитка — Спинелли наконец-то нащупал в стене вход во двор гостевого домика. До них обоих вполне отчетливо доносились звуки его шаркающих по сырой траве шагов. Вот он остановился, зажег очередную спичку… Хью Донован, буквально касаясь кончиками пальцев земли, низко нагнулся и быстро перебежал залитую лунным светом полоску дороги. Следом за ним то же самое сделал Морган. Затем, с явным облегчением выпрямившись и слегка отдышавшись, они проследовали внутрь за калитку.
На секунду Хью охватило внезапное беспокойство: Спинелли исчез из его поля зрения, его больше не было ни видно, ни слышно. Отяжелевшие от вечерней влаги ветви близстоящих деревьев сильно закрывали обзор и к тому же практически не пропускали и без того тусклый лунный свет. В воздухе над дорожкой плавали странные обрывки чего-то вроде паутины — при движении по дорожке они то и дело влетали в рот, вызывая рвоту или по меньшей мере дикое желание грязно выругаться. Хью почувствовал, как Морган тихо похлопал его по спине, и, пригнувшись, пошел дальше по, казалось, бесконечной тропе тайной войны… Конец ей настал довольно внезапно, у ближайшего поворота, когда перед ними вдруг оказалось совершенно открытое пространство прямо перед уродливого вида домом. Его зарешеченные темные окна зловеще поблескивали, и на его фоне они снова увидели силуэт Спинелли.
Он медленно выходил откуда-то из-за деревьев на открытое место и в вытянутой правой руке держал пистолет, которым, явно нервничая, медленно описывал широкий полукруг. Впечатление было такое, будто он хотел одним махом охватить все пространство перед собой. Вокруг ничего не шевелилось. Ни звука, ни движения — ничего, ровным счетом ни-че-го…
Затем Спинелли опять исчез из их поля зрения. Ушел по направлению к выложенной красным кирпичом дорожке, ведущей прямо к дому. Все, что им удавалось слышать, были звуки его шаркающих по мокрой траве ног — неуверенные, осторожные, нащупывающие, возможно даже немного трясущиеся.
Последовала тишина. Долгое, томительное молчание. А затем… затем вдруг все ожило. Совсем как в сказке… Спинелли заговорил! Негромко, сдавленным голосом, но с такой внутренней силой, что Хью с Морганом невольно поежились.
— Выходи! Выходи оттуда! Только медленно, и не вздумай хитрить, не вздумай… Ты у меня на мушке… Ну, давай, давай, медленно выходи… Не заставляй меня нервничать…
Кому это он говорил? Убийце?
Глава 17
Больше не пуленепробиваемый
Теперь главной, если не жизненно важной задачей Хью Донована было во что бы то ни стало увидеть, кто именно там находился. Даже если это ставило под угрозу полного краха все их дальнейшие планы! «А где, интересно, сейчас инспектор Мерч?» — пришло вдруг ему в голову. Ведь Мерч, как предполагалось, сейчас должен был быть где-то здесь, прятаться в укрытии… И если по иронии судьбы Спинелли чисто случайно наткнулся именно на него, а не на человека, которого он рассчитывал здесь встретить, то… то это означало конец всему!
Хью нервно поежился, постарался сдержать невольную дрожь в ногах и руках и, не раздумывая, двинулся по направлению к открытому, освещенному то появлявшейся, то пропадавшей луной месту перед темным зданием. Под его ногой недовольно чавкнул раздавленный комок грязи, но он не обратил на это никакого внимания.
На фоне относительно светлого пятна изгибы и очертания самого здания казались еще мрачнее, хотя зарешеченные окна время от времени загадочно, чуть ли не гипнотически поблескивали. Казалось, гостевой домик тоже за кем-то внимательно наблюдает… У Хью Донована было острое ощущение того, что все это совсем не смешно, что дом действительно наблюдает или, по крайней мере, наблюдает кто-то неизвестный, затаившийся в комнате убитого человека! Его вдруг вспотевшее от напряжения лицо овеял легкий порыв свежего ветерка. Чуть вытянув голову, он бросил быстрый взгляд вправо и тут же убрал голову назад… Метрах в пятнадцати от него стоял Спинелли, слава богу, спиной к нему, и внимательно всматривался в толстый дуб почти у самой кромки кирпичной дорожки. Пистолет он держал не на вытянутой руке, а слегка опущенным вниз, очевидно, чтобы его не могли выбить неожиданным ударом.
— Выходи же, выходи, — повторял Спинелли вроде бы спокойно, но уже с явными признаками растущей истерии. — Вон ведь твоя рука, я ее вижу… Даю тебе еще пару секунд, не больше… Выходи, я не сделаю тебе ничего плохого. Хотя платить мне все равно придется. И не только сейчас, а всю оставшуюся жизнь. Надеюсь, тебе понятно?
Затем последовал шепот, который оказался слишком тихим и невнятным, чтобы его можно было расслышать на таком расстоянии. Хью, встав на руки и колени, тихо подобрался поближе и увидел, что Спинелли тихо, шаг за шагом пятится назад к светлому пятну дворика.
— Я тебя знаю? — произнес Спинелли, и Хью впервые за сегодняшний вечер отчетливо увидел, как тот слегка пошатнулся, — он был чуть ли не смертельно пьян и держался на ногах только благодаря крайнему нервному возбуждению. Но только держался на ногах, поскольку, похоже, полностью утратил внимание и осторожность. — Я тебя знаю? — громко, слишком громко для такого случая повторил он. — И не вздумай со мной шутить! Только попробуй выкинуть какую-нибудь штучку, как горько пожалеешь об этом! Понял? Ты понял? — Он рыгнул. Со стороны казалось, ему трудно дышать. — Я помню: если бы вчера вечером твой пистолет не оказался у меня, ты сделал бы со мной то же, что и с Ником…