Вошь на гребешке
Шрифт:
– Г-горки, - невнятно выговорил собеседник и заспешил, по прежнему глотая часть звуков и давясь ими на вдохе: - Умоляю, я нь винват, я исполняю приказ, я б ни-икгда... ребенка. Ре-ребенка. Б-б-бы... ни-кда...
– В никогда, - прошелестела Милена, - уходят ночью. Если тьма того жаждет. Если, слышал? Я просто подумала вслух - если.
Она отодвинула телефон от уха. Доживет ли исполнитель до утра? Судя по пульсу страха, судя по третьей выроненной таблетке и хрипу... Хотя зачем судить? Следует отвернуться и вычеркнуть несущественное из внимания. Она
– Вы на службе?
– уточнила Милена, смещая внимание к людям у себя за спиной.
– Госслужбе, - с нажимом уточнил голос.
– Грустно, - посетовала Милена.
– Клятва принесена одному, а долг - он взимается с вас иными... как же говорила Тать? Обналичивается. Хорошее слово. Не стоит так настороженно воспринимать все, и оружие уберите. А то я начну переживать, - голос сделался стеклянно-жутким, Милена даже передернула плечами: зачем пугать? Само получилось...
– Давайте будем сосуществовать... живо. Мне не интересен ваш долг, вам не в зачет моя цель.
– Живо, - усмехнулись сзади и щелкнули металлическим.
– На предохранителе теперь, натурально.
– Говнюк не из ваших, - прислушиваясь к звуку голоса, сообщила Милена, изъяв вопросительные нотки и прицелив палец в затылок полудохлого пассажира первой машины.
– За него не стоит... надрываться. Не на службе.
– Точно, - отозвался второй голос. Человек разобрал приглашение к беседе, отосланное даром вальза и принял, может статься, неосознанно.
– Расклад весь левый. А ты каким боком в деле?
Пауза настоялась, выдержка шла ей в пользу, копила значительность. Милена щурилась и ждала момента: позже слова перезреют, раньше - будут не вполне весомы. Работа вальза востока невидима и не ощутима даже для опытных и даровитых слушателей. Она сродни интуиции повара: тут щепоть приправ, там всего один листочек в довесок, прикрыть крышку, спустить пар... Что рецепт? Рамки и профанация. Лучшее от худшего отличается не рецептом - а поваром. Или пекарем. Милена прикрыла веки, вдруг осознав, кто учил её дару востока в Файене. Бэл и пекарь... Глупо и ложно, что дару могут и должны учить вальзы. Они-то вроде рецептов в записи: дают насквозь фальшивое, потому что - чужое, по шаблону!
– Ваша служба внутренняя, - дотянув паузу, Милена 'сняла крышку' и стравила пар молчания.
– Моя... внешняя.
Как еще можно обозначить плоскость и Нитль? Опосредованно. И поймут тоже - опосредованно, наполнив сказанное своим смыслом. Вон, оба хмыкнули. Зауважали.
– Что, и ваши объекты бегают по магам-перемагам в седьмом колене?
– поинтересовался более разговорчивый.
– По мне так к стенке гада, вот было бы законно. Как он зыркнул, так мы и просекли. Зомбирует. Только нас не проймешь.
– Хорошая подготовка, - промурлыкала Милена, щурясь от сдержанного веселья.
Чуть помолчав, она значительно вздохнула и тем выразила намерение прервать беседу: тайны есть у всех. У неё, работающей
За стеклами мелькали дома, машины опасливо жались к обочинам. Просторная осевая позволяла мчаться бешено. Телефон на заднем сидении снова ожил. С той стороны приказали, с этой - коротко сообщили о готовности исполнять.
– Документы сказано не проверять, - значительно сообщил сидящий слева. И добавил от себя, домыслы.
– Ваши отработали оперативно.
Черные машины вырвались из города на узкую дорогу, в целом красивую, с плавными изгибами и лесом по обочинам. Все впечатление портили заборы. Высокие, глухие. Милена прикрыла глаза, позволяя себе прощупать врага и потянуться дальше - он ведь ниточка, настоящий узел не тут вяжется и не отсюда запитывается. В первой машине пассажир все так же дрожал и потел. Он уронил уже пятую таблетку. Внутренне сломался и не верил, что дотянет до рассвета. Что для хозяина он по-прежнему ценен... Но это не важно. Кем-то усердно натасканный человек плоскости обладал задатками вальза востока, и сейчас он не мог сосредоточиться и подчинить собственный дар. Он был почти трупом. Но в паутине чужого плана этот исполнитель запутан плотно, нити от него тянутся сильные.
– Все уже готово, - шепотом удивилась Милена, нащупав впереди то, что настораживало всерьез: крупный, туго затянутый узел намерений, свитых в толковый план действий.
Узел! Значит, некто сидит и ждет. Он сыт, уверен в себе - в пауке, чьи нити клейки и надежны. Он раскинул сеть, уловил добычу и тянет, губит. Вот только главный враг в середине паутины плохо понимает, кого изловил. Он и ловушку-то поставил на опознание. В первую очередь именно так - на опознание. Значит, требуется живая добыча. Что же вынудило паука к особенной охоте? Голод... особого толка. Пока невнятного.
– Именно готово, - согласились с заднего сиденья, и Милена отбросила мысли, переключаясь на ближних людей и снова настраивая влияние. Её уже полагали достойной доверия. Так и говорили, как со своей.
– Управление делами... в деле. Во, их пропускаем. Эти номером первым заедут, им не привыкать числиться в козырях.
Водители дружно крутанули рули вправо, уступая дорогу квадратным тяжелым машинам, прущим еще резвее, сухо рвущим воздух. Таких прошло мимо три. Милена повела бровью и снова прикрыла глаза. Она была почти разочарованна. Хозяин - тот, настоящий - не явился. В салонах торопыг сидели люди. Только люди.
– Пустышка, - вздохнула она. Подумала очень серьезно над словами и доверительно добавила: - Маг-перемаг празднует труса.
Сзади отмолчались, подтвердив подозрения. Машины притормозили и одна за другой нырнули в ворота. Забор был не самый высокий, приятно зеленый. За ним дорожка вовсе уж бережно вписывалась в лес, довольно ухоженный в отличие от внешнего. Три квадратных автомобиля стояли чуть впереди и справа, до видимого вдали дома они не доехали.
– Вам туда, - выслушав указания, сообщили сзади. Чуть помялись и добавили от себя: - Удачи.