Восхождение Примарха 3
Шрифт:
— Что-то случилось? — спросил он с удручающей безысходностью в голосе.
— Нет, хвала Стрибогу, — ответил я. — У тебя какие планы на вторую половину дня?
— Вообще-то я хотел напиться, — честно ответил дед. — Потому что меня откровенно вымотали последние дни.
— Понимаю, — ответил я, а у самого в памяти встали кадры посечённого взрывом небоскрёба. — Но у меня есть к тебе альтернативное предложение.
— Готов выслушать, — ответил дед.
— Я сейчас звонил на завод, они приглашают посмотреть, как там всё цветёт
— А я «за», — ответил дед. — Мне действительно не хватает хороших новостей и эмоций. Когда поедем? Сейчас?
— Нет, сейчас мне нужно съездить в академию, — сказал я. — Я же ещё студент ко всему прочему. А как пары закончатся, так сразу наберу.
— Ты сам-то собираешься как-нибудь расслабляться? — спросил дед.
— Да, — с оттяжечкой выдал я. — Вечером еду к Белле. Вероятно, с кем-то с курса.
— Отлично, — одобрил Державин-старший. — После такого напряжения мозги надлежит проветривать, чтобы не свихнуться.
В аудитории меня встретили гробовым молчанием, из чего я сделал вывод, что слухи о моей смерти расходились с куда большей скоростью, чем слухи о моём воскрешении.
Первым оттаял Никифор Владимирович.
— А мы вас уже отчислили, — сказал он, глядя мне в глаза. — Посмертно.
— Обратно-то зачислите? — спросил я. — В связи с воскрешением?
— Причина, конечно, уважительная, — проговорил Никифор, и тут я услышал смешки за своей спиной. — Но, к сожалению, это возможно только за подписью некроманта. Имеется?
Тут уже не выдержали Кропоткин и Громова и засмеялись в голос. Я всегда подозревал, что у нашего преподавателя имеется чувство юмора, но чтобы так меня разыграть?
— Проходите, Державин, садитесь, — улыбаясь проговорил он. — Рад, что вы снова с нами.
— Разрешите одно объявление? — попросил я.
— Конечно, — кивнул Никифор.
— Ребят, — я обратился к однокурсникам. — Сожалею, что сорвал поминки по мне, понимаю, многие рассчитывали на салат, горячее и что-нибудь выпить. Но я готов компенсировать. Сегодня вечером для всех желающих из вас вечеринка на Патриарших прудах. Кто будет, подойдите ко мне после пар, скину приглашение и адрес.
Уж не знаю, что вызвало такую бурную реакцию, но ребята возликовали, и я по привычке уже сорвал овации.
— Привет, трупешник, — поприветствовал меня Кропоткин, когда я сел на своё место. — Ты — свинтус, конечно. Мог бы и предупредить старого друга, что понарошку кишки своих по Воробьёвым горам раскидаешь. А то я целый день сопли на кулак наматывал, думая, как мне твоей кобыле объяснять, что ты больше не придёшь.
Я пожал ему руку и приобнял в дружеском приветствии. Вот, как ему удаётся? Я всего лишь три минуты в аудитории, а уже улыбаюсь до ушей.
Следующим я обнял Олега. При этом он неудачно встал, свалил стул, на котором сидел, и ударился коленом о стол.
— У тебя, смотрю, всё в порядке, — сказал я.
— Да уж, — ответил он. — Что-то в этом мире незыблемо.
Катерина помахала мне рукой, и я заметил, что хоть её руки и были в перчатках, но теперь это были кружевные, просвечивающие и очень короткие перчатки. Судя по всему, она выздоравливала на глазах. Я быстро проверил её источник, и он оказался полон.
Никифор Владимирович продиктовал нам задание, а затем ушёл куда-то разговаривать по имперфону.
— Так-так-так, — проговорил Кропоткин, обернувшись ко мне. — И куда это мы идём сегодня на ночь глядя? Я что-то не помню на Патриарших достаточно вместительных баров для нас.
— А мы и не в бар, — ответил я. — Вечеринка у нас будет в тринадцатом доме по Ермолаевскому, у Донатовых.
— У Беллы?! — Фёдор от изумления даже глаза раскрыл широко-широко. — Мало тебе принцессы, ты ещё и поставщицу шампанского к императорскому двору охомутал?!
Я склонился как можно ближе к нему.
— Вообще-то, это моя бабушка, — сказал я и приложил палец к губам. — Только тс-с-с!
— Могила, — сказал он и тут же спохватился. — Хотя некоторые, вон, и после смерти болтать умудряются.
— Считай, что это моя суперспособность, — ответил я и ухмыльнулся.
Дед забрал меня прямо из академии. Он как раз ехал из Кремля и решил набрать меня. Выяснилось, что подождать ему придётся каких-нибудь десять минут, на что он и согласился. Он решил сразу съездить на завод, чтобы потом никуда уже из дома не выходить.
— Как совещание? — спросил я его, попутно отдавая артефакты, которыми он снабдил меня утром. — Сказали что-нибудь дельное?
— А, — отмахнулся дед, — политика и официальная линия империи. Надоело, если честно.
— Что-то не так? — спросил я, чувствуя своими новыми органами эмпатии, что ему очень грустно и противно.
Я прикоснулся к его сознанию эмпатическими щупальцами и постарался снять ненужное напряжение. Эффект не заставил себя ждать, на губах Державина-старшего появилось лёгкое подобие улыбки.
— Они из Разумовского героя лепят, — ответил он. — Вместо того, чтобы лишить всех наград и предать забвению как врага империи.
Я немного поморщился, но затем примерно прикинул всё с точки зрения императора.
— На самом деле — правильно, — сказал я. — Так мы не уроним престиж ни на международной, ни на внутренней арене. Стоит только заикнуться, что начальник службы собственной безопасности, причём, ещё и бывший, практически провёл государственный переворот, и тут же всё посыплется. Внутренние враги поднимут голову. Внешние. С болезнью также: что-то одно тебя ослабляет, и тут же наваливаются другие болячки, которые только и ждали шанса, чтобы тебя уничтожить.