Воскресенье. Книга вторая
Шрифт:
– Утерм, сукалар! – С грохотом открылось окно на четвертом этаже, и из него выглянула заспанная девушка с огромными, темными глазами. – Чего надо?! Чего орете, людям спать мешаете?!
– Тебя надо, – поджала губки Рая, – иди к нам, а? – Протянула она руки вперед.
– Я сейчас выйду и всем вам покажу, не дай Бог я спущусь, а вы будете еще там! – Погрозила кулаком девушка и захлопнула окно.
–Упс, – развела руками Галя, – надо уходить. Апайка шутить не любит.
– Рузиля!!!
– О, Господи! – Вздрогнула Лена, увидев перед
– Рузиля, жаным, синнн башка ан ырламый, чыг, мхббтем минем! – Завопил он. – Телисеме, ырлыйм сиа?
– Уф, Алла! – В окне вновь появилось заспанное лицо комсорга. – Тебе чего надо?
– Жениться хощу.
– Чего?! Бар, йокла, авыру. Буларны да зе белн алып кит.
–Вот такая татарская сказка каждую ночь, – рассмеялась в кулак Галя, постепенно уходя от дома, – Рузиля хорошая, но строгая. За студентов горой, на казылык порежет. Поэтому и Апайка. Заботится, как о детях, и все умеет. А этот, – кивнула Сокол, – сто лет за ней бегает, а она ни в какую, представляешь? Ее родители замуж хотели выдать, а она сбежала сюда, в Латвию.
– Чума, – рассмеялась Лена, оборачиваясь. Молодой человек уже сидел перед окнами, что–то объясняя глухим басом, а девушка внимательно слушала, улыбаясь и смущенно поправляя темные волосы.
***
– Ох, Сокол, ты же корова, а не птица! – Прошептала Лена, когда подруги споткнувшись в тесноте коридора и ударившись о пианино, вновь оказались на полу.
– Тсс! – Приставила палец к губам Галя. – Маму разбудишь. Ползи влево, там твоя кровать.
***
Войдя в комнату, Лена, стараясь не шуметь, взобралась на подоконник и посмотрела в окно.
Шпиль церкви Святого Петра и Рижский замок. «Как же красиво», – подумала она и обняла колени.
Сквозь открытое окно ударил теплый летний ветер, а перед ней лежала ночная, великолепная Рига – древняя, чарующая и прекрасная.
***
«Далеко, где–то там, в Барселоне,
При лунном свете, в час поздний, ночной,
С сеньоритой сидел на балконе,
И наслаждался ее красотой…»
Лена неспешно бродила среди деревьев–великанов в городском парке Кронвалда. Казалось, громады укроют от дождя и щедро спасут прохладой жарким летом. Парк славился огромными, длинными аллеями: вдоль одного бульвара – липовыми, вдоль другого – дубовыми, на левом берегу канала. Через мостик – полукруг боярышника. Около беседки же расцвели древовидные китайские пионы. Подобрав подол серого шелкового платья, Лена уселась на скамейку, разглядывая цветы.
«От холмов, где кем–то щедро,
Гряда дубов сплочена,
Уж летит на крыльях ветра…»
– Дух виноградного
– Он самый, – кивнул молодой человек и, поправив светлую прическу, протянул руку, – Янис, – он будто сливался с солнцем. Блондин, в светлой рубашке с короткими рукавами и светлых брюках. Светлая, теплая улыбка. Голубые глаза. Как не влюбиться в такого?
– Елена, – строго усмехнувшись, пожала руку она, – и много народу здесь увлекается поэзией?
– Даже не представляете, сколько. Пройдемся?
– Да, конечно, – поправив ажурные сережки, согласилась Лена. Взяв ее за руку в алой перчатке, молодой человек помог спуститься с высокой ступеньки.
***
– Кстати, вот те киоски – едва ли не главная достопримечательность парка, – кивнул Янис на два здания близнеца, – их называют братья на пяти углах – здесь пересекаются улицы.
– Однако, – хмыкнула Лена, пропуская извозчика, – и чем вы занимаетесь, сударь?
– О, я журналист и поэт. Свободная личность, – ответил парень, приподнимая воротник светлой рубашки, – можете, как–нибудь прийти в университет, послушать мои выступления.
– Боюсь, не выйдет.
– От чего же?
– Я уезжаю через неделю. Увидимся в Ленинграде, Янис. Буду рада услышать ваши стихи. Вообще, я очень неоднозначно отношусь к поэтам, честно вам скажу.
– «Забавный народ»? – Усмехнулся Янис. Лена улыбнулась, разглядывая его. Он походил на ученика, которого заставляют учить уроки, а ему невероятно хочется покорять сердца дам и читать свои стихи перед огромной, аплодирующей толпой.
– Да, точно, – согласилась девушка, смущенно поправляя складку на платье, – бросьте, вы же не обиделись?
– Нет. Но зря вы так. В искусстве дух и сила народа, единства, – ответил Янис.
– Мда, кажется, беседа у нас не клеится.
– Женщины воистину загадочны.
–Осторожнее! – Схватила парня за руку Лена и оттолкнула его от несущегося тарантаса. Колесо транспорта наехало на лужу и окатило водой не успевших отскочить ребят.
– О, Господи! – Ошарашено замерла Лена, с ужасом разглядывая намокшее платье. Больше досталось одежде и светлым сандалиям Яниса – на них расплывались темные пятна.
– Кошмар, – покачала головой Лена, – вы ошибаетесь, в женщине, может и не быть никаких тайн, просто ей нужно то, чего никогда не сможет дать ни один мужчина: вечную ласку, любовь и заботу. Вы не способны любить одну женщину всегда и всю жизнь.
– Спасибо, объяснили, – хмыкнул Янис, – а мне казалось, что «сердце красавицы склонно к измене».
– Разные ситуации бывают, – рассмеялась Лена, когда пара остановилась у фонтана и присела под деревом, на лавку, – мне многие говорят, что я жду принца, но это не так. Я обычная советская девушка и да, мне нравится прожигать жизнь, но я считаю, что это обычное сладкое слово – молодость. И никаких тайн и загадок во мне нет.