Воскресенье

Губайдуллин Дамир

– Я бы сходила, – почесала затылок Рита, – странно это все, и враги прямо говорят, что ждут.

– Тем более бременских музыкантов тоже было 5, это все непростые совпадения, Апайка, – тревожно сказала Галя.

Рузиля нахмурилась и оглядела подруг. Имеет ли она право рисковать их жизнями, ссылаясь только на верность командиру, его приказам?

– Ладно, – сказала она после долгого

молчания, – ждите здесь, я схожу кое–куда.

– Рузиля, может, тебе помочь? – Спросила Лена.

– Не надо, сама справлюсь.

– А мне интересно, Сокол, – подняла голову Ангелина, – а ты из бременских музыкантов кто, осел или курица?

– Трубадура, – метнула в нее подушку Галя, – я бы с тобой даже песни петь не пошла.

– Ты знаешь, у нас в отряде, в спецшколе, девушка была, – обратилась к Лене Рита Бондарь, – она как–то спрашивала, а может ли человек чувствовать свою гибель? И вот однажды она на позиции линзу задела и, все. Прямой наводкой ее. Ох уж эти линзы, – вздохнула девушка, обняв колени, – тоже постоянно задеваю. Добром не кончится. Не верю я разведке, Лен, ну вот, не верю, они же тоже люди, – в сердцах бросила Рита, – это какая–то ошибка.

– Да, я тоже, – кивнула Ракицкая, как вдруг рация вновь ожила.

Замерли лупившие друг друга подушками девушки.

«Концерт в воскресенье. Билеты проданы. Будет фейерверк».

– Эй, Ангелина, – открыла дверь вернувшаяся Гарифуллина, – вставай, со мной пойдешь. Давай, давай, тиз бул 10 . Сарафан с собой бери и пошли.

10

Скорее (тат).

***

Над финской деревней взошел полумесяц. Кажется, солнце не спешило, а стрелки часов приближались к 4 утра. На крыльцо избы вышла ярко выраженная финка, в длинном синем платье и галошах. Характерный таваст: широкий лоб, заметно выдающиеся скулы, убранные в хвост соломенные волосы. Поправив вязаную шаль на шее, она посмотрела вдаль, и, кажется что–то услышала. На мгновение женщина скрылась в доме.

– Идем обратно, а? – Умоляюще прошептала Круглова, хватая парня за руку. – Чего мы вообще сюда пришли?

– Спокойно, – парень едва заметно приподнялся и четырежды свистнул. Вернувшаяся на крыльцо с охотничьим ружьем женщина улыбнулась, опустила оружие и махнула рукой. Чисто.

– Пошли! – Олег взял Женю за руку и повел к маленькому мостику через реку.

В финской деревне было всего три дома, на огромном расстоянии друг от друга. Тот, к которому двигались парень с девушкой, был узкой, вытянутой формы. Двор был поделен на две равных части:

грязную – ту, что ближе к хлеву и курам, и чистую – украшенную цветами – она располагалась перед домом

– Давай, давай! – Торопил девушку Олег. – Нарвемся на патруль – все ляжем.

***

– Евгения Марковна! – Бросилась к Жене с крепкими объятиями Яна, едва они вошли в дом. – И вы здесь! Я бы не подумала, что вы решитесь, – засмеялась девочка, смущенно прикрыв рот ладонью.

– Да, никто бы не смог подумать, – сказала Женя, перебирая волосы девочки.

Дом, в котором жила новая знакомая Кругловой, назывался тупа или же пирти. Его планировка делилась на 2 равных части: жилое помещение, а также место, где пекли хлеб или топили печь. Та половина, в которой жили люди, делилась на 3 части – летняя, женская и маленькая тупа. Девушка подняла голову – по потолку шли палки, на которые были нанизаны лепешки из ржаной муки. Живот предательски громко заурчал.

– Ха-ха, кажется, кто–то очень голоден, – рассмеялась Яна, – идемте к реке, Евгения Марковна, нарвем травы и будем чай пить.

– А это не опасно?

– Ну, если вы не будете кричать: я советский милиционер! – Вскинула руки вверх девочка. – То, пожалуй, нет.

– Поговори мне тут, – шутливо погрозила пальцем Женя, – веди, давай.

***

На реку опустился густой, будто живой, туман. Дымка поднялась, красиво, утонченно, плыла по воде, стремясь достать кроны деревьев. Женя вздохнула запах хвои и почувствовала, как закружилась голова от чистого воздуха. Ее ноги ступали по холодной траве, она чувствовала капельки росы, и где–то внутри успокаивалось сердце. Присев перед самой рекой, девушка коснулась воды.

– Чудесное спокойствие, правда, товарищ участковый? – Опустилась на траву Яна. – Волшебное место.

Женя молча опустила ноги в воду и распустила волосы. По телу побежали мурашки.

«Если бы я.…Родилась по эту сторону моста, наверное, все было бы по–другому…»

Круглова обернулась. Тишина. Лишь где–то вдалеке было слышно, как ведет отчет кукушка, и, кажется, ухает сова.

– Евгения Марковна?

– А? – Вздрогнула Женя, когда Яна коснулась ее плеча.

– Вы как русалка. Чудесны. Как вам, в логове врага?

– Если честно, как-то.… Пугающе спокойно, – тихо ответила Женя, – усыпляет бдительность.

– Нет, тетя Лаура точно не враг, – обняв колени, сказала девочка, – она добрая, ласковая, мы для нее чужие, а заботится всегда так, что хоть здесь оставайся.

– А ты бы осталась?

– Нет, Евгения Марковна, наша Родина там и ее не выбирают, – махнула рукой Яна и поднялась на ноги. – Здесь хорошо, но мы тут – чужеземцы, товарищ участковый. Увы. Вам надо отдохнуть, Евгения Марковна.

– Нам надо решать, что делать, – поднялась вслед за девочкой Женя, – рассказывай, что знаешь?

– Ну, например, из писем следует, что мама училась в Ленинграде, потом приехала в Ригу, затем оказались в партизанском отряде, где были еще 4 девушки, – укладывая траву в плетеную корзину, сказала Яна.

– Галя Сокол, Рузиля Гарифуллина, Ангелина Портнова и Маргарита Бондарь, – вставила Круглова, помогая девочке.

– А, еще, что среди них был предатель и звали его Дух.

– Призрак.