Воскрешение из мертвых (илл. Л. Гольдберга) 1974г.
Шрифт:
— А это не игра была? — с сомнением спрашивает Олег. — Не притворство?
— Похоже, что не сочинял. Голос дрожал довольно естественно. Да и Марина все это подтверждала. Говорит, всю жизнь он им исковеркал. И рыдала при этом так, что мы с Грачевым не знали, чем ее успокоить. Чуть ли не полстакана валерьянки выпила.
— Ну, а что же они хотели от тебя?
— Марина ничего не хотела. Умоляла даже не слушать брата, не ввязываться в это дело. А Грачев сказал, что должен я услугу какую-то Тузу оказать. Уверял, что только этим и его и себя смогу спасти…
— Это как же понимать?
— Грачев считает, будто Туз может подстроить все так, что я окажусь причастным к убийству Бричкина…
— Шантаж! — восклицает Рудаков.
— Вы бы потише, — шепчет ему Десницын. — Могут ведь услышать, — кивает он на женщин, тоже довольно громко беседующих о чем-то.
— У них такой бурный обмен информацией, что они друг друга-то едва ли слышат, — усмехается Анатолий. — Да и мотор автобуса тарахтит…
— В общем-то, чего удивляться? — возвращается к прерванному разговору Рудаков. — Татьяна Петровна предвидела это и заранее нас предупредила…
— А я, знаешь ли, стал сомневаться, — задумчиво произносит Анатолий.
— В чем? — не понимает его Олег.
— Может быть, Грачев в самом деле во власти этого таинственного Туза?…
— Не похоже это на него, — покачивает головой Олег. — Скорее всего, все-таки он с Тузом заодно.
— Сначала я и сам так считал, но теперь не знаю, что и думать, уж очень он за сестру меня просил. «За нее, говорит, больше всего боюсь. Ведь если ему, зверю этому, не угодить, он никого не пощадит…» Ну, а ты, бывший пастырь душ человеческих, — обращается Анатолий к Десницыну, — что о Грачеве думаешь?
— Не исключено, по-моему, что понесенное наказание многому его научило…
— А если многому научило, чего же он с таким бандитом, как Туз, дело имеет? — спрашивает Олег. — Помог бы лучше милиции взять его.
— Так в том-то и дело, что Грачев считает его неуловимым, — объясняет Анатолий. — Где он обитает, об этом и Грачеву ничего не известно. Туз с ним почти не встречается, а связь держит через своих доверенных.
— И вот еще что нужно иметь в виду, — замечает Десницын. — Туз, может быть, знает что-то такое о прошлом Грачева, что милиции неизвестно. И если это так, то выдавать Туза ему просто не выгодно.
— Ай да Патер! — восклицает Анатолий. — Настоящий патер Браун! Не слыхал, наверное, о таком? Не читал знаменитого английского писателя Честертона? Да где тебе было его книги читать, ты вместо этого премудрости Фомы Аквинского зубрил. Или он для православных не обязателен?…
— Ну что ты об этом сейчас, Анатолий! — перебивает его Олег. — А мысль у Андрея Васильевича верная…
— Да брось ты его Андреем Васильевичем величать! — снова взрывается Анатолий. — Что он, на двадцать лет тебя старше, что ли? Или начальство какое? Если хочешь быть таким же другом ему, как и мне, зови просто Андреем. Пожмите-ка друг другу руки и безо всякого брудершафта переходите на «ты». Чует мое сердце, мушкетеры, понадобится нам в ближайшие дни крепкая мужская дружба.
— Я готов! — решительно протягивает руку Десницыну Олег. — Не возражаешь, Андрей?
Растроганный Десницын порывисто встает. Говорит взволнованно:
— Я бы и без того с вами… с тобой, Олег, и с Толей, куда угодно! А теперь тем более…
— Давно бы нужно было так! — искренне радуется за своих друзей Анатолий.
— Но не будем отвлекаться, — сдерживает темпераментного Анатолия Олег, — вернемся к нашим размышлениям. Вы оба не считаете, значит, что Грачев с Тузом заодно?
— Во всяком случае, я лично не уверен в этом, — покачивает головой Анатолий. — Но то, что Грачев страшится Туза, — факт. И не потому только, что опасается расправы, а, скорее всего, действительно боится какого-то разоблачения, как верно подметил Андрей. Он мне прямо так и сказал, что Туз обещал навсегда оставить его в покое, если только я помогу ему осуществить какой-то замысел. Привел даже его слова: «Плевал, говорит, я тогда на всех. Тогда я куда-нибудь подальше от этих мест, чтобы ни одна душа обо мне не знала». С тех пор Грачев будто бы и днем и ночью только и думает о том, как бы упросить меня оказать Тузу услугу, чтобы избавиться от него навсегда.
— В чем же, однако, заключается эта услуга, черт побери? — начинает злиться Олег. — Сколько уже говорим об этом, а до сути никак не доберемся.
— Это потому, — объясняет Анатолий, — что и сам Грачев ничего пока о замыслах Туза не знает.
— То есть как это не знает?
— Не сообщил ему этого Туз. Не нашел нужным. Задача Грачева только меня с ним свести, а уж обо всем остальном Туз сам мне скажет.
— Так ведь он черт его знает что может тебе поручить. Человека убить или еще что-нибудь в этом роде…
— Человека он и сам может убить, как убил, видимо, Бричкина, — вздыхает Анатолий. — А я ему нужен, скорее всего, для такого дела, какое только я один и смогу сделать.
— Внес ясность называется, — усмехается Олег. — А что же такое особенное можешь ты сделать? В чем таком ты незаменимый специалист?
— Слесарь самого высокого класса и универсального профиля! — необычайно торжественно произносит вдруг Десницын. — Вот в чем его бесспорный талант.
— А знаешь, Андрей, пожалуй, прав, — соглашается с Десницыным Олег. — Можно было бы отнести к твоим достоинствам еще и отчаянную смелость, но это в данной ситуации в такой же мере твой недостаток. Ну и что же ты ответил на предложение Грачева?
— Дал согласие на встречу с Тузом.
— Так я и знал! И если бы мы не встретили тебя с Андреем, попытался бы, наверное, осуществить ее, никого не ставя об этом в известность?
— Да, пожалуй… — запинаясь, признается Анатолий. — Зачем же мне было вас еще впутывать? Ну, а милиция или Татьяна Петровна просто запретили бы мне это.
— Да, смелость твоя, прямо надо сказать, не столько отчаянная, сколько безрассудная, — вздыхает Олег. — Когда же, однако, эта встреча должна состояться?
— Этого тоже Грачев не знает. Ему нужно было получить пока лишь мое согласие… Смотрите-ка, по какой улице мы уже едем! — бросается к окну Анатолий. — Проехали твою остановку, Андрей.
— Ничего, я у метро сойду.
А когда Десницын сходит на следующей остановке автобуса, Анатолий говорит Олегу:
— Запутано тут все так, что не разобрался бы, пожалуй, и сам честертоновский патер Браун. Грачев ведь и Андреем интересовался. Это уж потом, когда мы из дома вышли. Не хотел я этого при Патере говорить, а тебя ставлю в известность.