Воскресный роман
Шрифт:
Кайфовал, стоя на пороге кухни и с улыбкой наблюдая за Лерой, сидевшей за столом с чашкой кофе и что-то читавшей. Это был четвертый день его пребывания в ее квартире. И это было все-таки настоящее воскресенье.
– Я все думал, когда увижу тебя с книжкой, - хохотнул он, скрестив руки на груди. – Ты раньше всегда читала.
– Сейчас гораздо реже, - она отложила книгу в сторону. – В основном, в маршрутке.
– Молодец, хвалю, - подмигнул он ей и подошел ближе. Запустил пальцы ей в волосы, стал легко и нежно массировать кожу под ними. И сам разве что не замурчал от удовольствия. –
– Спасибо, - усмехнулась Лера.
– Пожалуйста! – Кир поднял ее со стула, сел сам и усадил к себе на колени. Это не заняло много времени. Зато теперь она была снова вся – его. – Я с тех пор вырос. Мозг – это сексуально.
– Много думать – вредно! – она обняла его за шею и поцеловала в щеку.
– Это и мой грешок тоже, веришь?
– Ну ты дураком никогда не был, - Лера устроила голову на его на плече и прикрыла глаза.
– Смотря в чем, - хмыкнул Кирилл и поцеловал ее макушку, поглаживая по плечам. И вот в это самое мгновение все-таки увидел. Увидел, что именно читала его Митрофанушка. Книга лежала на столе обложкой вверх. Босая. Рыжая. На поле. Вероника Закревская, твою мать! Кир негромко хохотнул и пробормотал: - Бестселлер, блин!
– Что? – переспросила Лера.
– «Кофейный роман», - рассмеялся Вересов. – Вот от тебя не ожидал. Ладно бы Хемингуэя!
– Ааа… Мне интересно. Все-таки Марина Николаевна…
– Марина Николаевна!
– Кофе будешь? – спросила Лера, отодвигая книгу.
– Буду. И тебя буду.
Лера хихикнула и вскочила на ноги. Он легонько ущипнул ее за зад. Она взвизгнула и умчалась в комнату.
– Сам себе делай кофе! – раздался оттуда ее голос.
К тому времени он уже не хотел никакого кофе. Не сейчас. Он взял со стола книжку и вместе с ней ломанулся за Лерой.
– Компромисс, - проговорил он, показавшись на пороге, - я главный в спальне, а ты – на кухне.
– Договорились!
– А в Зазимье со мной поедешь?
Лера набрала побольше воздуха и спросила:
– Когда?
– Когда закончим все наши дела в спальне и на кухне.
– Давай не сегодня, - попросила она.
– Черт! А я думал, ты сегодня покладистая!
– Кирилл…
– Двадцать пять лет Кирилл. Там кумирша твоя будет, - Кир продемонстрировал книжку.
Она жалобно посмотрела на него. Он выдохнул. Бросил книжку на полку и демонстративно уселся возле нее на кровать, подтягивая трусы.
– Автограф хоть привезти тебе? У меня там связи есть, все такое.
– Не надо, - замотала Лера головой.
– В следующий раз не отвертишься.
– Ну Кирилл, - прошептала она.
– Лер, - шепнул и он, скорчив умоляющую рожу.
– Потом как-нибудь.
– Ну-ну, - выдохнул он и, наконец, ее поцеловал.
Завершение дел в спальне, где главным был Кирилл, и на кухне, где заправляла Лера, заняло несколько больше времени, чем планировал Вересов-младший. Но хотел он того или нет, а в Зазимье ехать пришлось. Потому что четыре дня в одних и тех же брюках – все-таки перебор. И совершенно пофигу, что в них ходить
В конце концов, пора было выбираться в мир, к людям. Эта мысль не доставляла никакого удовольствия. И с подобной необходимостью он готов был мириться лишь при условии, что, вернувшись обратно, он найдет Леру там, где оставил. Вересов-младший превратился в отвратительного собственника. И не особенно переживал по этому поводу. Оно того стоило. Оно стоило всего на свете.
До дома в Зазимье он добрался уже сильно после полудня. Собственно, солнце медленно, но верно клонилось к закату. Все пространство двора занял огромный черный танк Закревского. Предвкушая продолжение вечной Санта-Барбары в святом семействе Вересова-старшего, Кирилл решительно вошел.
Предчувствие его не обмануло.
Из кухни, где, несомненно, вершилась история литературы, на весь дом голос Марины вещал:
– Я не ожидала, что будут такие продажи. Честно, не ожидала! В издательстве хотят дополнительный тираж выпускать… Я от этого всего разве что под стол не лезу! И знаешь, в чем самая жесть, а? Знаешь?
– Я не до конца уверена, что хочу знать, - ответил ей негромкий голос Вероники.
– Мозгунова! – трагичным голосом продолжила Вересова. – Фастфуд, говорит. Никчемное чтиво! Ник, я туда всю душу вложила, понимаешь?
– В творчестве я ничего не смыслю, Марин.
– Никто не смыслит, - раздался вдруг всхлип. – Теория литературы, критика – все это такая чушь! Тут только два варианта. Либо пишешь, либо не пишешь. И если можешь не писать, то нечего и пробовать… В общем, завязываю!
– Из-за Мозгуновой? Не сто?ит. Всегда и во всем найдется тот, кто будет критиковать.
Ненадолго повисло молчание. Кирилл напрягал уши, как мог. Встреча на Эльбе свершилась, а он ничего не слышит!
– Ник, мне таааак стыдно, - наконец, протянула Марина.
«Пьяная», - констатировал Кир.
Ответа Ники он так и не дождался. Возможно, она кивнула. Зато по первому этажу пронесся тайфун из трех детей и Аллы Эдуардовны. Кто-то у кого-то отнял мяч. Кто-то требовал вернуть обратно. Кто-то просто весело орал. Среди всех Кирилл успел рассмотреть Машкину русую головку. Рыжая и черная, по всей видимости, принадлежали гордой фамилии Закревских. Алла Эдуардовна пыталась увещевать, соблазняя ужином.
Кирилл рассмеялся и поднялся на второй этаж, чтобы добраться до «своей» комнаты. И заодно напороться на отца и Ярослава Сергеевича. Они расположились в креслах посреди коридора и задумчиво курили. Оба. Окно, что примечательно, было открыто.
– Привет! Я за вещами! – сообщил Кир.
– Привет! – отозвался отец. – Квартира точно пригодна к проживанию?
– Не знаю, - пожал плечами сын. – Я пока у Леры живу.
– Где-где? – уточнил отец.
Закревский издал негромкий смешок и с любопытством осмотрел Кирилла с ног до головы. Тот снова пожал плечами.
– Лера Митрофаненко. Характеристики можешь у Марины спросить. Ее любимая ученица.
– Это многое объясняет, - кивнул Вересов-старший. – Привет своей Лере передавай.